Дело о том, как я съел собаку (11)
Начало и продолжения здесь (сверху вниз):


http://paslen.livejournal.com/447688.html?mode=reply
http://paslen.livejournal.com/447977.html?mode=reply
http://paslen.livejournal.com/448193.html?mode=reply
http://paslen.livejournal.com/450884.html?mode=reply
http://paslen.livejournal.com/451112.html?mode=reply

http://paslen.livejournal.com/451442.html?mode=reply
http://paslen.livejournal.com/455431.html?mode=reply
http://paslen.livejournal.com/456100.html?mode=reply
http://paslen.livejournal.com/456377.html?mode=reply

http://paslen.livejournal.com/468467.html?mode=reply
http://paslen.livejournal.com/469363.html?mode=reply

Дело в том, что Первая рота ест на втором этаже. Собираемся возле казармы и маршируем через плац с песней. В столовую солдаты заходят по одному, чинно и благородно, но уже на лестнице разгоняются: важно занять лучшие места. Тут-то их и поджидает замполит Журавлёв, переживающий за морально-нравственное состояние вверенного ему личного состава.
– Ух, ты, свежие огурцы! – Кричит рядовой Пиво восторженно.
Глаза старлея Журавлёва загораются нездешним светом. Слуга царю, отец солдатам. Ему радостно, что рядовому Пиво радостно. Гордится, как если сам эти огурцы вырастил и собрал.
После обеденного перерыва, раскидав почту, ухожу на химполе. В почтальонской сумке через плечо плащ-палатка, заныканная на обеде горбушка чёрного и сегодняшний улов – письма, газеты и журналы, толстенная пачка. Весь спектр существовавших тогда еженедельников, вплоть до «Литературки». Основные ежедневные. Иллюстрированные и даже некоторые толстые журналы: библиотека получает «Новый мир» и «Иностранку», а майор Зельманович «Дружбу народов».
Лето перестройки и гласности, страницы пухнут от запретности. От некоторых статей и очерков дух захватывает. После отбоя обсуждаем с Терзи письмо коммунистки Нины Андреевой «Не могу поступаться принципами» из «Советской России». На следующий день старлей Журавлёв начинает очередное политзанятие с цитат из этого письма – вкладыш из газеты расцвечен аккуратными подчёркиваниями: замполит помешан на аккуратности. Когда он приносит мне рукопись автобиографической повести «Капли крови», она без единой помарки напечатана пижонским шрифтом машинки «Москва». На политинформации Журавлёв зачитывает фразы Нины Андреевой, выделенные красными или синими чернилами.
«Новый мир» начинает «Доктора Живаго». Его и читаю, расстелив плащ-палатку на траве. Вылезаю через щель в заборе, дальше химполе, граничащее с психбольницей. На химполе рвы и препятствия, модель ядерного взрыва, скрученного из проволоки, ржавый танк, сторожка дежурных, иные объекты странного назначения. Сразу за химполем полковой свинарник, однажды я попал туда в наряд, рыл выгребную яму, затем несколько теплиц и дальше, сколько хватает фантазии, берёзовый лес.
Главное уйти подальше, чтобы случайно не заметили, не нашли. Скидываешь сапоги, ремень, расстилаешь портянки (носки начал носить позже, уже осенью), чтоб просохли, достаёшь заветную кипу газет, журналы…
Вот оно счастье – солнце, земляника (радиоактивная), «Доктор Живаго», блокнот и авторучка. А ещё «Былое и думы». А чуть позже «Клим Самгин». «Моби Дик». Специально выбирал книги потолще да позаковыристее, понимая, что в последующей жизни специального времени на пухлые тома классики не останется. Зимой заново перечитал всего Достоевского, заново «Анну Каренину», «Войну и мир», всего и не упомнишь. Читал, записывал мысли, казавшиеся умными, ближе к ужину пробирался в политотдел, где чаёвничал с Кафтановым и писал велеречивые ответы на полученные письма. Ближе к отбою (а чаще всего после оного) добирался до роты, где голодный до новой информации Терзи буквально вырывал из рук остатки дневной роскоши.
И так каждый день!