Дело о Мамонове
Дело в том, что моя благоверная принесла двд с фильмом "Остров". По своей воле (каким-то странным чувством) я его смотреть отказывался; мне всегда казалось странным спешить смотреть только потому, что тот или иной фильм (книга) вышли, предъявлены публике. Не сколько из-за противности стадного инстинкта, столько потому, что привык слушать голос внутренних потребностей.

Это же всё равно что праздновать вместе со всей страной один праздник на всех - а если у тебя настроение иное, самочувствие или потребность - всё равно праздновать? В потреблении (особенно искусства) важно соблюдать индивидуальность - смотреть (читать) не потому что сказали, а потому что внутренняя потребность выросла.

Очень важно отличать свою жизнь от свежей газеты.

Тут ведь нас давно ввели в заблуждение тотальным маркетингом - де, артефакт обязан собирать деньги и популярность по выходу своему, иначе устареет и забудется. Между тем, жизнь коротка, а искусство вечно; иначе, опять же, чем отличается от газеты?

К Лунгину я отношусь скорее с симпатией. Уважаю его честное ремесленничество, уровень профессиональности, ныне редко встречающийся.

Я не смотрел "Остров" из-за Петра Мамонова, который вызывает у меня странное отвращение.

Не знаю почему, но всё что Мамонов делает кажется мне чудовищно пошлым, дистиллированно чистой пошлостью.

Всё, начиная от внешности, глаз выразительных до мессиджа, им из опилок православия, шоу-бизнеса и медиальной зависимости, слепленного.

Мнимая глубина. Актёрство.

Мессианство, вылезшее из советского модернистского подполья, патентованное пьяной богемной сволотой.

Изжога тщеславия, выдаваемая за духовные искания, харизму и темперамент. Не верю!

Я слишком хорошо знаю (не один год в театре работал) как актеры могут продавать чужой текст.
Чужой как свой. Сроднившись. Переживание, которое позволяет им чужой текст присвоить.

Я помню как Смоктуновский, например, выказывал себя философом, пронзительно вглядываясь в даль светлую изрекал скрипучим голосом, приправленным этакой задушевинкой, тяжеловесные банальности. Сколько раз взятое у такого философа интервью, при расшифровке, расползалось как старая тряпка, не оставляя ничего, кроме следов следов. В отсутствии голосовых колоратур со слов слезает эмаль.

Но дело не в том, что Мамонов истово произносит чужой текст, а в том, что он играет как бы самого себя, свою духовную голограмму, прокладывая искусственный, сконструированный Лунгиным образ святого обстоятельствами своей собственной жизни (затворничество, собственное православие).

Дело не в том, что внутри чужой системы Мамонов выращивает свой собственный сад - Лунгин профессионально использует его персональную синдроматику, так что любое лыко в строку, а дело в том, что Мамонов ведёт себя дико искренне и естественно в ситуации тотальной кинематографической неправды.

Подлинность же следует искать в ином каком-то месте.

Могу быть неправ, но я не могу обмануть свои чувства.