Много в звуке

Вчера с Глебом-Хлебом ходили в театр им. Революции. Там после спектакля, на малой сцене, поздравляли вновь награждённых артистов. В том числе дяденьку, происходящего из моего родного, драматического, доросшего туточки до народного. Всё вышло как у людей. То есть, накрыли столы, устроили капустник, в котором чудовищно выстебали начальство. Изнутри все театры (счастливых театров не бывает) похожи до головокружения: террариум единомышленников, вражда под маской плюшевого пледа, климактерические примы, народовольческие и меньшевицкие кружки. Со времен "Театрального романа" ничего не изменилось, да и вряд ли могло.


Виторгран, сидевший между выстебанных директоров, изображал главного застольщика и провозглашателя тостов, стервозная Немоляева коррумпировалась с начальством и смылась при первой возможности, мила и обманичиво доступна была все так же, как и вечность назад Женечка Симонова (Глеб до сих пор пускает по ней пузыри, всё хотел ей свою книжку презентовать, да не сподобился).
Сразу видно, что в театре неблагополучно, что корабль идёт ко дну. Именно поэтому праздники, по любому поводу, превращаютсЯ в раблезианские игрища. А чествование не самых известных и больших артистов превращается в демонстрацию оппозиционности. Именно поэтому Немоляеву зашикали (когда она "извинилась" за отсутствующего мужа - "он устал"), вновь награждённым устроили полный триумф с ковровой дорожкой и подниманием на руки, а режиссёру Ахрамковой, трудами которой театр и держится (но которую не пускают в главные) за весьма посредственную пародию на Аллу Борисовну устроили такую овацию, после которой директорат вместе с Немоляевой испарился из зала.
У Глеба идут репетиции его (им) адаптированого Ибсена, вот, ведь, человек, подсевший на театр. И я, в принципе, его понимаю, хотя, блуждая по узким и неровным коридорам революционного закулисья, с радостью отметил, что от театра уже отвык. И не тянет. И не тянет. Нет.