|
|
Пишет Paslen/Proust (![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small} paslen)@ 2010-06-08 00:27:00 |
 |
|
 |
|
|
|
|
|
|
 |
|
 |
Аня Жёлудь "Продолжение осмотра" в ММСИ в Ермолаевском п-ке
ММСИ продолжает серию тихих выставок в духе "пустотного реализма", начатого "Урбанистическим формализмом" Жени Кикодзе три года назад, такой особый у этого выставочного места дух.
Выставка Ани Жёлудь, первый этаж которой отдан пустым картинам, точнее, рамам с белой поверхностью внутри, рифмуется с недавней выставкой "Не удержался" Константина Звездочётова, заполонившего все четыре этажа старинного особняка с белыми залами и тяжёлой деревянной лестницей, картинами с одинаковым сюжетом.
У Звездочётова было выставлено бесчисленное количество вариаций на темы красного домика и зелёной зелени, а Желудь пошла дальше - у неё картины не показывали уже вообще ничего.
Несколько кубов, собранных из двп не стягивали, но рассеивали пространство зала, отсылая к зияющим рамами стенам. Всё.
Но смотреть выставку следует, всё-таки, с четвёртого этажа, где посредине стоит комната, собранная из прессованной древесины. Бойсовский практически кабинет, правда, с совершенно иными акустическими и физическими характеристиками.
То ли комната, то ли квартира, то ли пустующий гардероб (если выйти из инсталляции вовне и зайти за угол, увидишь пустые полки - точно ты находишься не в выставочном зале, но в мебельном магазине или же в мебельной мастерской, где невидимые умельцы мастырят гарнитуры, заготавливая многочисленные заготовки).
Хотя на этом же этаже есть и инсталляция, изображающая смотровой (кино?) зал - с остовом единственного стула, поставленного среди деревянных ячеек, сбитых из того же материала, что и бойсовский павильон и заготовки для полок.
Ну, и, разумеется, пустой белый экран, просторный и вместительный, вмещающий (потенциально, разумеется) все возможные изображения, движимые, а так же недвижимые. Только не чёрный, но белый.
"Классическая Жёлудь" - это обычные бытовые объекты, точнее, точные их очертания, сваренные из железа. Столы, компьютер, рояль. Платяной шкаф и стойка с одеждой, болтающейся на железных плечиках. Точнее, контуры одежды, которой нет, но которая, похожая на выкройки, прозрачна.
Есть даже розетки - с обязательно приложенным шнуром, воткнутым в стену, как если он вмурован в штукатурку для того, чтобы питать током несуществующие приборы.
Редукция, отбрасывающая затейливые тени на стене.
Идеи предметов, логично вытекающие из возможного потребительского множества. Должно быть, именно так (ну, или примерно так, метафорически) выглядят платоновские эйдосы, предшествующие своим материальным наполнениям.
Только Жёлудь производит ревизию Платона (не зря одна из инсталляций обозначает медицинский кабинет с капельницами) и её эйдосы возникают не перед материальным воплощением, но после него, суммируя свойства того или иного предмета. И, следовательно, становятся симулякрами, одно из главных свойств которых - пытаться предшествовать первообразам. То есть, мнимости как бы начинают претендовать на первородство и опережать настоящее в его настоящести.
А объекты Жёлудь весьма настоящие. Несмотря на запрет смотрительницы, я потрогал пальто, намертво приваренное к вешалке, вместе с которым оно и закачалось. Видимость - вот другое основное свойство симулякра. Создание видимости, но и видимость как таковая, когда можно увидеть. Увидеть как потрогать.
Жёлудь хочет быть такой же скучной, как и Гуссерль с его феноменологической философией и трансцендентальной редукцией.
Это же он предлагал процедуру эпохе, отсекающую от предметов и понятий всё случайное и наносное. Вы когда-нибудь читали феноменологические (или же какие угодно) штудии Гуссерля?
Ну, вот они точно такие же, как эта выставка Жёлудь, суховато-пустынные. Это потом, чуть позже, придёт гуссерлевский ученик Хайдеггер и расцветит голимую методологию Гуссерля виноградным вином языковых экспериментов - точно так же, как Звездочётов, предшествующий в этих залах этим залам в их нынешнем (до 13 июня) состоянии расцветил интенциональные высказывания Жёлудь своим анилиновым похмельем.
Четырёхэтажная выставка называется "Продолжение осмотра", но в каком-то смысле, это финальная его часть; кажется, что дальше двигаться просто некуда: редукция произведена и на следующей стадии объекты должны начинать исчезать, словно бы возвращаясь к первоформам.
Поэтому плоть объектов с четвёртого и третьего этажа, пройдя стадию лучевого облучения, оборачивается пустыми картинами.
ММСИ продолжает серию тихих выставок в духе "пустотного реализма", начатого "Урбанистическим формализмом" Жени Кикодзе три года назад, такой особый у этого выставочного места дух.
Выставка Ани Жёлудь, первый этаж которой отдан пустым картинам, точнее, рамам с белой поверхностью внутри, рифмуется с недавней выставкой "Не удержался" Константина Звездочётова, заполонившего все четыре этажа старинного особняка с белыми залами и тяжёлой деревянной лестницей, картинами с одинаковым сюжетом.
У Звездочётова было выставлено бесчисленное количество вариаций на темы красного домика и зелёной зелени, а Желудь пошла дальше - у неё картины не показывали уже вообще ничего.
Несколько кубов, собранных из двп не стягивали, но рассеивали пространство зала, отсылая к зияющим рамами стенам. Всё.
Но смотреть выставку следует, всё-таки, с четвёртого этажа, где посредине стоит комната, собранная из прессованной древесины. Бойсовский практически кабинет, правда, с совершенно иными акустическими и физическими характеристиками.
То ли комната, то ли квартира, то ли пустующий гардероб (если выйти из инсталляции вовне и зайти за угол, увидишь пустые полки - точно ты находишься не в выставочном зале, но в мебельном магазине или же в мебельной мастерской, где невидимые умельцы мастырят гарнитуры, заготавливая многочисленные заготовки).
Хотя на этом же этаже есть и инсталляция, изображающая смотровой (кино?) зал - с остовом единственного стула, поставленного среди деревянных ячеек, сбитых из того же материала, что и бойсовский павильон и заготовки для полок.
Ну, и, разумеется, пустой белый экран, просторный и вместительный, вмещающий (потенциально, разумеется) все возможные изображения, движимые, а так же недвижимые. Только не чёрный, но белый.
"Классическая Жёлудь" - это обычные бытовые объекты, точнее, точные их очертания, сваренные из железа. Столы, компьютер, рояль. Платяной шкаф и стойка с одеждой, болтающейся на железных плечиках. Точнее, контуры одежды, которой нет, но которая, похожая на выкройки, прозрачна.
Есть даже розетки - с обязательно приложенным шнуром, воткнутым в стену, как если он вмурован в штукатурку для того, чтобы питать током несуществующие приборы.
Редукция, отбрасывающая затейливые тени на стене.
Идеи предметов, логично вытекающие из возможного потребительского множества. Должно быть, именно так (ну, или примерно так, метафорически) выглядят платоновские эйдосы, предшествующие своим материальным наполнениям.
Только Жёлудь производит ревизию Платона (не зря одна из инсталляций обозначает медицинский кабинет с капельницами) и её эйдосы возникают не перед материальным воплощением, но после него, суммируя свойства того или иного предмета. И, следовательно, становятся симулякрами, одно из главных свойств которых - пытаться предшествовать первообразам. То есть, мнимости как бы начинают претендовать на первородство и опережать настоящее в его настоящести.
А объекты Жёлудь весьма настоящие. Несмотря на запрет смотрительницы, я потрогал пальто, намертво приваренное к вешалке, вместе с которым оно и закачалось. Видимость - вот другое основное свойство симулякра. Создание видимости, но и видимость как таковая, когда можно увидеть. Увидеть как потрогать.
Жёлудь хочет быть такой же скучной, как и Гуссерль с его феноменологической философией и трансцендентальной редукцией.
Это же он предлагал процедуру эпохе, отсекающую от предметов и понятий всё случайное и наносное. Вы когда-нибудь читали феноменологические (или же какие угодно) штудии Гуссерля?
Ну, вот они точно такие же, как эта выставка Жёлудь, суховато-пустынные. Это потом, чуть позже, придёт гуссерлевский ученик Хайдеггер и расцветит голимую методологию Гуссерля виноградным вином языковых экспериментов - точно так же, как Звездочётов, предшествующий в этих залах этим залам в их нынешнем (до 13 июня) состоянии расцветил интенциональные высказывания Жёлудь своим анилиновым похмельем.
Четырёхэтажная выставка называется "Продолжение осмотра", но в каком-то смысле, это финальная его часть; кажется, что дальше двигаться просто некуда: редукция произведена и на следующей стадии объекты должны начинать исчезать, словно бы возвращаясь к первоформам.
Поэтому плоть объектов с четвёртого и третьего этажа, пройдя стадию лучевого облучения, оборачивается пустыми картинами.
