Это правдоподобно, у Инессы Арманд и в самом деле была дочь Инесса.

Версия, конечно же, имеет право на существование. Однако известно же, что по выходе из заключения Владимир Ильич ещё долго, в силу привычки, глотал чернильницы.

Вот я и думаю: быть может, Надежда Константиновна с таким же упорством продолжала писать письма И. Арманд многия лета по отходе той в мир иной?

Ничего не исключаю.

Инна её звали. Крупская писала "милой, родной моей Инночке", что "снимки в гробу хорошие, я пошлю их тебе". Вообще, это довольно трогательная переписка.

А вот, собственно, письмо
«28/1
Милая, родная моя Иночка, схоронили мы Владимира Ильича вчера. Хворал он недолго последний раз. Еще в воскресенье мы с ним занимались, читала я ему о партконференции и о съезде Советов. Доктора совсем не ожидали смерти и еще не верили, когда началась уже агония. Говорят, он был в бессознательном состоянии, но теперь я твердо знаю, что доктора ничего не понимают. Вскрытие обнаружило колоссальный склероз. Могло быть много хуже — могли бы быть новые параличи... Каждый новый припадок заставлял холодеть. Сейчас гроб еще не заделали и можно будет поглядеть на Ильича еше. Лицо у него спокойное, спокойное. Стоял он в Доме союзов, было там все очень хорошо и торжественно и необычно. День и ночь шел мимо народ (прошло 750 тысяч), смотрел на Ильича и плакал... На улице был страшный мороз, но никто не обращал внимания, улицы были залиты народом и веяло дыханьем революции. Точно 17-й год. Думаю, что смерть Ильича сплотит партию и подымет работу. Хоронила Ильича единая партия, и плакали одинаково все. Работать надо теперь.
Мы на время остаемся в Горках. Я взялась составлять из его сочинений популярную брошюру — сборник самого важного и существенного, что он сказал,—и взялась уже за работу. Кажется мне, что сборник у меня выйдет. Потом буду помогать разбирать материалы в Институте Ленина, писать о пережитом. Сейчас больше всего хочется думать о Влад. Ильиче, об его работе, читать его.
Но надо будет и другую работу делать.
Все товарищи очень внимательны и ласковы к нам. Жили мы все эти дни в Доме союзов, это было очень удобно.
Не прислать ли тебе, Иночка, собрание Сочинений Ильича? У меня есть. Снимки в гробу вышли хорошие, я пошлю их тебе.
Пока крепко обнимаю тебя, и Гуго, и Инесочку. Крепко целую.
Твоя Н. Крупская».
Это письмо Н. К. Крупской, приведенное в воспоминаниях И. А. Арманд, впервые опубликовано в журнале «Работница» (1957. № 3. С. 7).

А что это за третья Инесочка, которую она обнимает?

Гуго - муж Гуго Эберлейн, а Инесочка уж наверное дочь. Хочется думать.