|
|
Пишет plucer (![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small} plucer)@ 2011-03-07 08:33:00 |
 |
|
 |
|
|
|
|
|
|
 |
|
 |
Марина Перчихина:"Литейный Хуй сравним с классическими акциями!". Письмо художника и галериста.
Марина Перчихина (Mouse)
4.03.2011
Радикальное противостояние, признание со стороны культуры, поглощение массовой культурой, вызывающее необходимость следующего жеста - таковы механизмы инновации (без кавычек) которым подчиняется искусство как минимум со времен первого авангарда.
1. В действиях экспертов, номинировавших группу Война на премию «Инновация» никакого нарушения логики в угоду политике нет. Жестов такого масштаба, работающих с реальным пространством, у нас еще не было, Литейный Хуй (Член по версии шорт-листа) сравним с уже классическими акциями Христо, и даже превосходит их, в силу минимализма и актуальности. Т.е. эксперты-номинаторы действовали в логике интернационального понимания современного искусства.
2. В готовности Войны принять премию тоже алогизма не видно – пока рынок и институции догоняют, а радикал убегает, это нормально. Когда радикал позволяет себя наградить – это остановка, после которой бег продолжается. Но со временем институции все же догонят художника, и он становится частью культуры (если не сменит имя и занятия).
Шизофреническая непоследовательность заявлений входит в художественную стратегию группы как демонстрация широкого интерпретационного поля и шизофренического состояния самой реальности.
3. Поведение самой институции (государственной принимающей в номинацию антигосударственный жест) тоже нормально, но уже в национальной логике самого государства. Его (государства) шизофреническую раздвоенность в области культуры, активно выраженную уже в 2005 году в оппозиции Первая Московская Бьеннале – Таганский суд (процесс над «Осторожно, религия!») нельзя было не заметить.
Искусство в терминах Войны.
С начала 20-го века искусство определили военным термином авангард.
С конца 50-х до конца 90-х его развитие продолжалось как экспансия на территорию жизни. В 90-е в разговоре о нем доминирует понятие стратегия. В нулевые контрнаступление реальности оттеснило его в резервацию. Кончились его большие амбиции. Остались роли коммерческого инструмента, парка фестивальных аттракционов и этнографической деревни-музея на карте туроператора.
«Предвоенная» Москва. Бьеннале – 2007.
Главное зрелище - панорама Москвы с недостроенной башни бизнес центра. Зрителей поднимали в строительной люльке, раздав им каски. Все искусство, собранное интернациональной кураторской бригадой, не могло соперничать с мощным воздействием реальности стройплощадки.
Еще успешней небесного, был подземный аттракцион - кураторский проект Олега Кулика в льдохранилище культурного центра Винзавод. Катакомбное пространство, мерцающее кафелем 19-го века и видео проекциями 21-го, заполняли толпы молодежи воспринявшей это как разновидность модного клуба.
Проект Кулика назывался «Верю». В другом специальном проекте («Дневник художника», ЦДХ) Авдей Тер-Оганьян со свойственной ему прямотой сообщал «Бога нет». В двух кварталах от Винзавода, в Сахаровском Центре - «Запретное искусство 2006»[i] – обзор цензуры, спровоцированной судом над другой выставкой - «Осторожно, религия!». Парад аттракционов существовал, делая вид, что не знает о процессах против современного искусства в Таганском суде.
Туристы-художники, туристы-критики, туристы-меценаты перемещаются по миру с одного пафосного события на другое. Но остается ощущение знакомого застойного марева 70-х- 80-х годов прошлого века, от которого не могут отвлечь ни свобода передвижения, ни экранные технологии.
Диагностика (внешнего и внутреннего пространства)
В 2007-ом, 22-го июня в Битцевском лесопарке артобъединение КАМОНО собирает ни к кому и ни к чему не обращенное слово «СПАСИБО». [ii]
Белые буквы СПАСИБО, перерезающие фон зелени и линию горизонта, стали первой реакцией молодого искусства на кислородное голодание. [iii] Это субверсивное подтверждение безнадежного диагноза отсылает к тридцатилетней давности «Лозунгу» группы Коллективные Действия: "Я НИ НА ЧТО НЕ ЖАЛУЮСЬ И МНЕ ВСЕ НРАВИТСЯ, НЕСМОТРЯ НА ТО, ЧТО Я ЗДЕСЬ НИКОГДА НЕ БЫЛ И НЕ ЗНАЮ НИЧЕГО ОБ ЭТИХ МЕСТАХ"
В 2008-ом диагноз арт площадке был поставлен акцией "Испепеляющее самосожжение".[iv] Художник Роман Эсс, включенный в обойму молодых, демонстрировавших прирученный радикализм под началом Анатолия Осмоловского в Фонде Стелла[v], вышел на улицу и, напротив дверей галереи (где внутри была и его работа), облил себя желтоватой жидкостью из канистр с надписью «моча художника». Потом долго безуспешно чиркал спичками. Внутри имитировали бунт. Снаружи повторялась имитация, но материал, как выяснилось, был реальный, с запахом и неспособный к возгоранию. Демонстрировалось бессилие имитационного жеста. Вслед за термином Дм.Фурмана относящемуся к политической системе нулевых «имитационная демократия», художественной площадке будет впору название «имитационный авангард».
Военные действия. Первый выстрел.
В конце июня, из рассылки оглушил пресс-релиз:
"Группа Война занимается только неквалифицированным трудом"
«В субботу 7 июля на цокольном этаже общежития ДСВ МГУ Война посадит Д. А. Пригова в монументальный советский шкаф. В течение дня шкаф с поэтом будет поднят по лестнице на последний этаж 22-х этажного здания - под непрерывный диалог Дмитрия Александровича с собственными записями. Широко известно, что единственной работой, не позволяющей уронить и деконструировать человеческую честь, является работа грузчика - перемещение тяжелых предметов в пространстве…».
Их совместная акция так и не случилась.
Перемещение состоялось другими силами и в другом пространстве.
Смертью Дмитрия Александровича Пригова, по всеобщему ощущению, закончилась целая эпоха актуального искусства.
2007, август. Акция «Пир».
Казалось, что Войне не суждено оправиться от удара.
Но «Пир» продемонстрировал и внутреннюю силу, и техническое совершенство, и способность группы работать с самой жесткой и непредсказуемой реальностью.
Сороковины в вагоне кольцевой линии метро. Группа Война поминает Дмитрия Александровича Пригова. Ничего невероятнее и, одновременно, созвучнее самому Пригову, вообразить невозможно. Это рифмуется с одной из его последних работ называвшейся «подземные скоты жмутся поближе» [vi].
Поддается ли трансляции, экспонированию, документации самое главное - невидимый финал этой акции? В тартаре туннеля, среди змеиных клубков черного кабеля, по кругу громыхает вагон с накрытым белой скатертью столом,
Музей как саперное подразделение
В июне того же года Олег Кулик заполнил своей ретроспективой весь объем ЦДХ.
Прорыв в реальность, прозрачность и взвизги собачьего лая 90-х были проверкой социального и художественного пространства (мгновенно перешедшего от полного контроля к беспредельной свободе) на наличие последних табу. Далее демонстрируется движение вспять, от безграничной свободы до обозначенной стенками витрин. Населенные восковыми идолами витрины-кубы плавают в золотистом полиэтиленовом лабиринте вместе с многослойными отражениями отражений. Скандал обращен в музей, даже если и мадам Тюссо.
Чуть ранее, в ГЦСИ, прошла ретроспектива классика современного искусства - Вали Экспорт, не менее шокировавшей Австрию 60-х, чем Кулик Россию 90-х. За радикальным феминизмом открылась нежданная бездна: рефлексия взаимодействия языка кино с физической реальностью.
Радикальные жесты современного искусства, пропущенные через призму масс-медиа, возвращаются редуцированными до бренда: «Кулик – собака», «Тер-Оганян – топор над иконой», «Вали Экспорт – треугольный вырез в джинсах». Стоящие за ними объемы интеллектуальных конструкций и формальных открытий выпадают в малодоступный осадок. А главный их материал, сама реальность, и вовсе растворяется без остатка. На помощь приходит музей - кропотливо восстанавливая содержание событий, демонстрируя физические следы и отходы производства. Но в случае современного искусства любые институции - саперное подразделение. Оно вынимает из интеллектуальных бомб авангарда взрыватели и кладет разобранный механизм под стекло.
Марина Перчихина (Mouse)
[i] Напряженная конфронтация фундаментального православия и современного искусства обозначилась еще в 1998 и окончательно утвердилась обвинительным приговором кураторам, «Запретного искусства» этим летом.
[ii] Текст Натальи Абалаковой можно найти http://kovalev-org.livejournal.com/1292
а вместе с фотографиями акции - же в новостной ленте артинфо за июнь 2007
[iii] Андрей Кузькин и Хаим Сокол, воздвигшие монументальное «СПАСИБО» в Битцевском лесопарке, через год оказались звездами художественной сцены. Без них не обходится ни одно значимое событие. За них страшно. Персональная память, как и тело перформера, как и материалы их инсталляций и объектов, вещи хрупкие, тонкие, не приспособленные к конвейеру художественной площадки.
[iv] подробно в журнале: http://sil-kin.livejournal.com/254975.h
[v] «Эта выставка невольно ставит вопрос: "Где же сейчас находится радикальное искусство?". Если в начале 1990-х его место было на улице, то неужели теперь оно переместилось в гламурные пространства дорогих галерей, в медиа, в квазиэкспертные обсуждения? Эта среда уже придумала название для современного искусства – «СоврИск» с явными коннотациями какого-то «совкового риска».
Но если Осмоловский – это бунтарское искусство, то кто же тогда мои друзья из группы Война? Как же тогда оценивать артистические эксперименты Леши Плуцера-Сарно? Ну, что ж, тогда это вообще не искусство, а сама его величество Реальность» Антон Николаев цитата по http://halfaman.livejournal.com/193089.h
[vi] проект «Верю». В подземелье льдохнанилища был выставлен экскаватор под черной завесой, - снаружи только зубастый и беспомощный ковш.
Акт субверсивной аффирмации http://plucer.livejournal.com/60121.html#c
Война как немое кино http://mpmouse.livejournal.com/120219.ht
Еще раз о Войне http://www.chaskor.ru/article/eshche_ra
Марина Перчихина (Mouse)
4.03.2011
Радикальное противостояние, признание со стороны культуры, поглощение массовой культурой, вызывающее необходимость следующего жеста - таковы механизмы инновации (без кавычек) которым подчиняется искусство как минимум со времен первого авангарда.
1. В действиях экспертов, номинировавших группу Война на премию «Инновация» никакого нарушения логики в угоду политике нет. Жестов такого масштаба, работающих с реальным пространством, у нас еще не было, Литейный Хуй (Член по версии шорт-листа) сравним с уже классическими акциями Христо, и даже превосходит их, в силу минимализма и актуальности. Т.е. эксперты-номинаторы действовали в логике интернационального понимания современного искусства.
2. В готовности Войны принять премию тоже алогизма не видно – пока рынок и институции догоняют, а радикал убегает, это нормально. Когда радикал позволяет себя наградить – это остановка, после которой бег продолжается. Но со временем институции все же догонят художника, и он становится частью культуры (если не сменит имя и занятия).
Шизофреническая непоследовательность заявлений входит в художественную стратегию группы как демонстрация широкого интерпретационного поля и шизофренического состояния самой реальности.
3. Поведение самой институции (государственной принимающей в номинацию антигосударственный жест) тоже нормально, но уже в национальной логике самого государства. Его (государства) шизофреническую раздвоенность в области культуры, активно выраженную уже в 2005 году в оппозиции Первая Московская Бьеннале – Таганский суд (процесс над «Осторожно, религия!») нельзя было не заметить.
Искусство в терминах Войны.
С начала 20-го века искусство определили военным термином авангард.
С конца 50-х до конца 90-х его развитие продолжалось как экспансия на территорию жизни. В 90-е в разговоре о нем доминирует понятие стратегия. В нулевые контрнаступление реальности оттеснило его в резервацию. Кончились его большие амбиции. Остались роли коммерческого инструмента, парка фестивальных аттракционов и этнографической деревни-музея на карте туроператора.
«Предвоенная» Москва. Бьеннале – 2007.
Главное зрелище - панорама Москвы с недостроенной башни бизнес центра. Зрителей поднимали в строительной люльке, раздав им каски. Все искусство, собранное интернациональной кураторской бригадой, не могло соперничать с мощным воздействием реальности стройплощадки.
Еще успешней небесного, был подземный аттракцион - кураторский проект Олега Кулика в льдохранилище культурного центра Винзавод. Катакомбное пространство, мерцающее кафелем 19-го века и видео проекциями 21-го, заполняли толпы молодежи воспринявшей это как разновидность модного клуба.
Проект Кулика назывался «Верю». В другом специальном проекте («Дневник художника», ЦДХ) Авдей Тер-Оганьян со свойственной ему прямотой сообщал «Бога нет». В двух кварталах от Винзавода, в Сахаровском Центре - «Запретное искусство 2006»[i] – обзор цензуры, спровоцированной судом над другой выставкой - «Осторожно, религия!». Парад аттракционов существовал, делая вид, что не знает о процессах против современного искусства в Таганском суде.
Туристы-художники, туристы-критики, туристы-меценаты перемещаются по миру с одного пафосного события на другое. Но остается ощущение знакомого застойного марева 70-х- 80-х годов прошлого века, от которого не могут отвлечь ни свобода передвижения, ни экранные технологии.
Диагностика (внешнего и внутреннего пространства)
В 2007-ом, 22-го июня в Битцевском лесопарке артобъединение КАМОНО собирает ни к кому и ни к чему не обращенное слово «СПАСИБО». [ii]
Белые буквы СПАСИБО, перерезающие фон зелени и линию горизонта, стали первой реакцией молодого искусства на кислородное голодание. [iii] Это субверсивное подтверждение безнадежного диагноза отсылает к тридцатилетней давности «Лозунгу» группы Коллективные Действия: "Я НИ НА ЧТО НЕ ЖАЛУЮСЬ И МНЕ ВСЕ НРАВИТСЯ, НЕСМОТРЯ НА ТО, ЧТО Я ЗДЕСЬ НИКОГДА НЕ БЫЛ И НЕ ЗНАЮ НИЧЕГО ОБ ЭТИХ МЕСТАХ"
В 2008-ом диагноз арт площадке был поставлен акцией "Испепеляющее самосожжение".[iv] Художник Роман Эсс, включенный в обойму молодых, демонстрировавших прирученный радикализм под началом Анатолия Осмоловского в Фонде Стелла[v], вышел на улицу и, напротив дверей галереи (где внутри была и его работа), облил себя желтоватой жидкостью из канистр с надписью «моча художника». Потом долго безуспешно чиркал спичками. Внутри имитировали бунт. Снаружи повторялась имитация, но материал, как выяснилось, был реальный, с запахом и неспособный к возгоранию. Демонстрировалось бессилие имитационного жеста. Вслед за термином Дм.Фурмана относящемуся к политической системе нулевых «имитационная демократия», художественной площадке будет впору название «имитационный авангард».
Военные действия. Первый выстрел.
В конце июня, из рассылки оглушил пресс-релиз:
"Группа Война занимается только неквалифицированным трудом"
«В субботу 7 июля на цокольном этаже общежития ДСВ МГУ Война посадит Д. А. Пригова в монументальный советский шкаф. В течение дня шкаф с поэтом будет поднят по лестнице на последний этаж 22-х этажного здания - под непрерывный диалог Дмитрия Александровича с собственными записями. Широко известно, что единственной работой, не позволяющей уронить и деконструировать человеческую честь, является работа грузчика - перемещение тяжелых предметов в пространстве…».
Их совместная акция так и не случилась.
Перемещение состоялось другими силами и в другом пространстве.
Смертью Дмитрия Александровича Пригова, по всеобщему ощущению, закончилась целая эпоха актуального искусства.
2007, август. Акция «Пир».
Казалось, что Войне не суждено оправиться от удара.
Но «Пир» продемонстрировал и внутреннюю силу, и техническое совершенство, и способность группы работать с самой жесткой и непредсказуемой реальностью.
Сороковины в вагоне кольцевой линии метро. Группа Война поминает Дмитрия Александровича Пригова. Ничего невероятнее и, одновременно, созвучнее самому Пригову, вообразить невозможно. Это рифмуется с одной из его последних работ называвшейся «подземные скоты жмутся поближе» [vi].
Поддается ли трансляции, экспонированию, документации самое главное - невидимый финал этой акции? В тартаре туннеля, среди змеиных клубков черного кабеля, по кругу громыхает вагон с накрытым белой скатертью столом,
Музей как саперное подразделение
В июне того же года Олег Кулик заполнил своей ретроспективой весь объем ЦДХ.
Прорыв в реальность, прозрачность и взвизги собачьего лая 90-х были проверкой социального и художественного пространства (мгновенно перешедшего от полного контроля к беспредельной свободе) на наличие последних табу. Далее демонстрируется движение вспять, от безграничной свободы до обозначенной стенками витрин. Населенные восковыми идолами витрины-кубы плавают в золотистом полиэтиленовом лабиринте вместе с многослойными отражениями отражений. Скандал обращен в музей, даже если и мадам Тюссо.
Чуть ранее, в ГЦСИ, прошла ретроспектива классика современного искусства - Вали Экспорт, не менее шокировавшей Австрию 60-х, чем Кулик Россию 90-х. За радикальным феминизмом открылась нежданная бездна: рефлексия взаимодействия языка кино с физической реальностью.
Радикальные жесты современного искусства, пропущенные через призму масс-медиа, возвращаются редуцированными до бренда: «Кулик – собака», «Тер-Оганян – топор над иконой», «Вали Экспорт – треугольный вырез в джинсах». Стоящие за ними объемы интеллектуальных конструкций и формальных открытий выпадают в малодоступный осадок. А главный их материал, сама реальность, и вовсе растворяется без остатка. На помощь приходит музей - кропотливо восстанавливая содержание событий, демонстрируя физические следы и отходы производства. Но в случае современного искусства любые институции - саперное подразделение. Оно вынимает из интеллектуальных бомб авангарда взрыватели и кладет разобранный механизм под стекло.
Марина Перчихина (Mouse)
[i] Напряженная конфронтация фундаментального православия и современного искусства обозначилась еще в 1998 и окончательно утвердилась обвинительным приговором кураторам, «Запретного искусства» этим летом.
[ii] Текст Натальи Абалаковой можно найти http://kovalev-org.livejournal.com/1292
а вместе с фотографиями акции - же в новостной ленте артинфо за июнь 2007
[iii] Андрей Кузькин и Хаим Сокол, воздвигшие монументальное «СПАСИБО» в Битцевском лесопарке, через год оказались звездами художественной сцены. Без них не обходится ни одно значимое событие. За них страшно. Персональная память, как и тело перформера, как и материалы их инсталляций и объектов, вещи хрупкие, тонкие, не приспособленные к конвейеру художественной площадки.
[iv] подробно в журнале: http://sil-kin.livejournal.com/254975.h
[v] «Эта выставка невольно ставит вопрос: "Где же сейчас находится радикальное искусство?". Если в начале 1990-х его место было на улице, то неужели теперь оно переместилось в гламурные пространства дорогих галерей, в медиа, в квазиэкспертные обсуждения? Эта среда уже придумала название для современного искусства – «СоврИск» с явными коннотациями какого-то «совкового риска».
Но если Осмоловский – это бунтарское искусство, то кто же тогда мои друзья из группы Война? Как же тогда оценивать артистические эксперименты Леши Плуцера-Сарно? Ну, что ж, тогда это вообще не искусство, а сама его величество Реальность» Антон Николаев цитата по http://halfaman.livejournal.com/193089.h
[vi] проект «Верю». В подземелье льдохнанилища был выставлен экскаватор под черной завесой, - снаружи только зубастый и беспомощный ковш.
Акт субверсивной аффирмации http://plucer.livejournal.com/60121.html#c
Война как немое кино http://mpmouse.livejournal.com/120219.ht
Еще раз о Войне http://www.chaskor.ru/article/eshche_ra
