Портрет поэта-самородка в интерьере Автографа
Вчера был Автограф. Герой: Пет-ко, родился в 1954 году «На территории «Сибэлектромотора», в бараках, где теперь построены корпуса цехов». В 7 лет потерял отца. С детства стремился к уединению (это всё его слова). Учился так себе. Был рабочим, зав. складом (снабженцем?). Сейчас продает книги. Стихи пошли в последние годы. Женат, очень любит жену: «Кандидат наук, а я – простой рабочий».
Он давно к нам стал ходить было, производил странное впечатление – косноязычен, если бросал реплики, то какие-то они были очень не по делу - его внимание фиксировалось на деталях. (Стихи – какой-то набор слов, сумбур). Потом перестал ходить, а с месяц назад – появился и произвел на ОГ «неизгладимое впечатление». Она и мне рассказала, но я его не вспомнила. А когда увидела – удивилась: этот вот пишет стихи, понравившиеся ОГ?
На предыдущем вечере он раздал распечатки своих стихов, мне тоже досталось несколько страниц (я не особенно рвалась их брать), а прочитала– удивилась. Странное впечатление производят: как вот в куче словесного мусора невесть какого - вдруг то строка, то строфа, а то и целое стихотворение оказывалось довольно приличное. При чем почти нет рифм (чего я не люблю), сбивающийся ритм (что тоже мне не нра…) , часто такой сумбур, а уж с рассогласованием времен, штампами – не знаешь куда деваться… А вот поди ж ты!
Пришла на вечер, заставив себя – улицы завалены мокрым снегом, скользко, тротуары непроходные. «Куда я иду и ради чего?» Но дошла. Сразу же подвинула к себе всю подборку – опять недоумение – четверостишья о любви, женщинах – леший знает, что!
ОГ начала с Прустовской анкеты – опять пошли сюрпризы: ну такое простодушие, такая незамутненность, такое довольство собой (не снобизм, а именно счастливая самодостаточность). Любимая книга: «Не помню, как называлась, был такой писатель Астров, там такие взаимоотношения мужчины и женщины…» - «Когда вы читали?» - «А давно, еще в школе…» Кто любимый герой? – «В «Графе Монтекристо» вот тот, кто на девушке главного героя женился. Мне его так в конце жалко стало – он всё потерял…» «Что цените в женщине?» - «Чтобы была красивая и не надоедала». И так далее. И если бы это говорилось с лукавством, а то нет, с полной доверчивостью к публике. Рассказал, как завоевывал свою жену – пришел к ней с конфетами и спиртом. «Вином?» - «Нет, тогда сухой закон был, вина не было, я спирта достал». – «С завода?» - «Нет, там технический… Я так вот, достал…» Ольга зачитала несколько стихотворений, среди них – обращение к жене, мол, не требуй от меня денег, у меня зато душа золотая. «Как вы стихи пишете?» – «В основном, лежа на диване». – «Как это? Неудобно, паста не пишет». – «А у меня гелиевая ручка!» - с такой победной улыбкой от своей догадливости. ТНМ первая небольшой разбор сделала, мол, в основном хорошо, что человек стихи пишет, а не пьет, мол, встречаются интересные образы, но в основном – такое все сырое… И, конечно, с грамматикой – вообще беда, такое рассогласование времен, родов. М.Н. вообще удивлялась – о чем тут говорить, полный абсурд. ОГ настаивала, что в стихах есть зерно.
Дошла очередь до меня. Что говорить? Если начну, что думаю, так – полный разгром: я вообще безрифмовые и неритмические не принимаю, а тут – убожество полное, но ведь не отложила, дочитала. Что ж такое? И вот в голове такое сложилось: примитивная поэзия, он пишет так, как будто до него никто стихов не писал, а у него вдруг стали складываться в ритм. Как бы ребенок впервые собирает пирамидки, при чем никто ему не показал, как надо, или ребенок так мал, что не понял объяснения. И вот он надевает кружки на ось – получаются уродцы, он – по-новой. И вдруг у него получилась правильная пирамидка, он радуется и приступает к следующей попытке, а у него опять уродец, и вот он забавляется с этими игрушками – получится-нет, ему нравится сам процесс. Так и у Петраченко со словами… Но что у него задатки («недюженные») образного мышления – это несомненно. Он всё порывался сказать, что мы «не те» стихи читали. Он знает, какие стихи у него получились, но из тщеславия приволок все (а их у него уже три самиздатовские книжки), что у него есть, а стихов-то более-менее у него наберется с гулькин нос, естественно, народ не рылся в поисках лучших, чтобы по ним судить, разбирали самые несуразные.
Короче, героем у нас был герой фильма «Форест Гамп», простодушный до итиотизма, добрейший человек, с задатками образного мышления, вытаскивающего из этой своей особенности и перлы, и чушь собачью, но ни образования, ни литературной «подкованности» у него совершенно недостаточно, чтобы критически относиться к тому, что он написал. Но как сказал СП: «Я ничего не понял в том, что прочитал, но настроение у меня улучшилось!»