Духовность русская по-достоевски

Чувствую: не раскрыл я ещё тему духовности, ой, не раскрыл... На этот раз придётся мне своими грязными ручищами дотронуться до её отца-основателя - Фёдора Михайловича нашего Достоевского.

Тут я, правда, пребываю в некотором смущении. Мне самому как читателю Достоевский очень нравится - талантище, кто ж спорит. Но это не отменяет того факта, что равного Достоевскому чудовища нет не только в русской литературе, но, пожалуй, и в мировой. Сделать добро оправданием зла пытались многие писатели, но так успешно, как у Достоевского, это не получалось ни у кого.

Итак, Фёдор Михалыч, приготовьтесь вертеться в гробу... Да, ещё: хрен вам, а не кат, чисто из вредности.

До Достоевского, собственно, никакой такой духовности-шмуховности на Руси не было - по крайней мере, в нынешнем смысле. Было обычное, интернациональное скотство, которое и не пыталось притворяться чем-то иным. Раскройте хотя бы Диккенса - и увидите точно такое же скотство, разве что с поправкой на викторианскую деликатность. Намёки на духовность можно разглядеть, пожалуй, у Гоголя в "Выбранных местах", но там она намечена пунктиром. Да и кому может быть опасна книга, над которой неистовый Виссарион, как ему и положено, неистовствует, а все остальные тупо бугагируют?

НО тут на амвон взошёл Достоевский, и провозгласил новую истину. Да, живём мы, как свиньи в берлоге - зато внутре у нас неонка божья искра, каковая есть духовность. У других, может, и свинства поменьше, и берлога почище, зато и духовности нет, один голый рационализм (позднее Мережковский в "Петре и Алексее" спародирует этот взгляд, будучи искренне уверенным, что продолжает Достоевского, а не смеётся над ним). Полнее всего эта мысль развита в "Идиоте", но и в других романах тоже. Отсюда следует естественный вывод: за эту искру мы должны прощать себе свинство, она становится его оправданием.

Ещё в "Преступлении и наказании" Достоевский создал самый жуткий и омерзительный образ во всей русской литературе - Семёна Мармеладова. Нет, омерзителен он не потому, что вконец опустился, что пропивает деньги своей семьи, что из-за него дочь вынуждена торговать собой. Это обычная слабость, разве что доведённая до крайности, она может вызывать антипатию, осуждение, но не омерзение. Мармеладов гнусен тем, что сам упивается, наслаждается своим падением и своей низостью. Наверное, можно вообразить и большее скотство, но мне это не удалось.

Помните тот момент, когда мадам Мармеладова в отчаянии бьёт супруга, а тот кричит: "И мне это в наслаждение!". Я долго думал: почему? Может быть, это хоть смехотворное, но наказание как-то смягчает муки его совести? Но вряд ли - это было бы уж слишком не по-мармеладовски. Скорее это увеличивает его мазохистское упоение своей низостью. Кстати, если бы Мармеладов спьяну буянил, лупил жену и орал на детей, то вовсе не внушал бы такого инфернального ужаса. Обычное пьяное быдло, которое и ведёт себя соответственно - что с него взять? А ведь он, в сущности, неплохой человек -  и от этого всё выглядит по-настоящему кошмарно.

Собственно, знакомство с Мармеладовым и толкает окончательно Раскольникова на убийство. Он осознаёт, что лучше быть злодеем, убийцей, грабителем - только не Мармеладовым. И это убийство - не то чтобы бунт против мармеладовской жизни, но хотя бы попытка убежать от неё.

До этого момента получалась просто епическая сила. А вот Сонечка ставит всё с ног на голову. Она - естественное порождение не только Мармеладова, но и мармеладовщины. И она, жертвуя собой, одухотворяет этот гнусный мир. С её помощью автор делает то, на что не имел морального права: оправдывает Мармеладова. Получается, мармеладовщина не так уж омерзительна, если смогла породить Сонечку. Вот вам первоисток пресловутой духовности, всё остальное только жалкие подражания. И она, святая проститутка, пожертвовавшая собой ради ближних, совершает преступление (по моим, разумеется, понятиям) - доказывает, что Раскольников был неправ, пытаясь уйти от мармеладовщины через преступление, что лучше быть Мармеладовым, чем убийцей. Отец с дочерью - орёл и решка, инь и ян, они невозможны друг без друга. Сонечка мешает нам осудить и проклясть Мармеладова, в том числе и Мармеладова в себе (о как завернул!).

Или возьмём последний роман автора. Старик Карамазов, уёбище из уёбищ, отчасти оправдан благодаря Алёше. Гнусен Карамазов, гнусен мир, в котором он живёт - но и в этом мире есть что-то светлое, ради чего нужно терпеть всё остальное. Смирись, гордый человек - и смирись в первую очередь с окружающей мерзостью. Если сможешь, постарайся найти добро в себе. А если  на это силёнок не хватает - хрюкай у своего корыта и гордись, что в тебе есть божья искра, и, может быть, когда-нибудь... Вот и хрюкаем - а, приняв третью без закуски, вспоминаем, что мы великий народ, породивший Достоевского. Куда там бездуховному Западу.

Вернёмся к Сонечке. Жила она в трущобном аду, и поди ж ты - отправилась на панель, чтобы спасти семью. А живи она в приличном доме, носи платья от кутюр и музицируй - так бы и не просияли её нравственные достоинства. Стало быть, трущобный ад нужен. Вот вам альфа и омега русской духовности. Не нужно бороться с окружающей мерзостью, ведь в ней, если вглядеться, столько всего замечательного, высокого и светлого.

Да, недаром Достоевский под конец жизни дружил с Победоносцевым. Рыбак рыбака...

Кроме того, я считаю, что Денис Евсюков должен быть расстрелян.