Да, омовжский, конечно.
Юрмала - склоняемое все же. Неграмотность эстонского русского тут налицо.
А вот с эстонским/угро-финским формантом -ва дело обстоит сложнее. Если выравнивать парадигму, то придется наряду с "эльваский" исторически обреченно выдавать "московаский" ("московасский", по Львину).
Правда, насчет этимологии "Москвы" есть и другие мнения.

В Москве аффаикк ва из ы, которое, в свою очередь из долгого u. Халла-Ахо (наш профессор по старославянскому языку) так прямо и говорил: Москва < Maskū и сравнивал это название с Masku около Турку < слав Търгъ, и Moskuunniemi в Карелии.

А почему Эльва не склоняется? Это, наверное, как раз особенность эстонского русского языка (ведь Юрмала-то склоняется; но об этом эстонские русские не знают, похоже)? А Тойла склоняется?

Не думаю, что эстонского русского. В местном разговорном - конечно, склоняются и Эльва, и Пыльва.
Но я бы затруднился с определением их полной принадлежности к I.
Тут, кажется, влияет двусложность vs. трехсложность Юрмалы.
"Ва" из "ы<у долгого" как-то слишком изысканно на фоне вполне продуктивного форманта, связанного с гидронимами, нет?

А вот на фоне вполне продуктивного форманта, связанного с гидронимами это как раз ипмхо пример наиболее изысканного варианта народной этимологии — филологической этимологии. Развитие ы в ва/овь хорошо наблюдается в востсл апеллятивах типа кровь/бровь (ср белобрысый)/морковь; несомненным кажется позднепротослав этимон *Maskū для Москва; у меня есть и один ударный пример из Инг: Tiensuu назвается также и Тявзино/Teusina в шведско-московском мирном договоре: suu > зы > зва; есть и ещё некоторые примеры из различных онимий.

С другой стороны, формант *joki мог порождать -ля после губных: Удомля < *Antamajoki cf Андома.

Ну, я исходил из пошлой гипотезы, согласно которой гидроним древнее других топонимов. Тогда название реки предшествует названию города. А для названия реки резоннее предположить -ва.
Про кры и любы помню.