https://www.facebook.com/permalink.php?story_fbid=1890786527877413&id=100008382519713Говорили, что Евгений Евтушенко знает наизусть едва ли не все стихи более-менее заметных русских поэтов своего времени, и не только своего. Однажды пришлось в этом убедиться. Мы с ним случайно оказались вдвоем за одним столом в ресторане ЦДЛ (Центрального дома литераторов в Москве). После первой рюмки он спросил, какие из недавних стихов мне показались не совсем плохими. Он, конечно, имел в виду свои, но я стал читать ему чужие, а именно Юрия Кузнецова.
У каждого русского в жизни
Бывает минута, когда
Раздумье его об отчизне
Сияет в душе, как звезда.
На какой-то строке я запнулся. Он ее подхватил, и чтение мы закончили уже вместе. На строках: «Прошу у отчизны не хлеба, / но воли и чистого неба» он смахнул слезу, что не помешало ему по завершении номера подвести черту редакторским тоном: «Плохие стихи». Вторая, тоже случайная и тоже в ресторане, встреча произошла в Минске, в гостинице, году в девяностом. Заговорили о том, что вот-вот придет конец советскому социализму. В то время я был увлечен мыслью о капитализме как общественной системе. Какое общество, такой и капитализм. Есть американский, есть немецкий, есть японский – будет и наш, если нам таки будет суждено его увидеть. Каков наш человек, таким будет и его капитализм. «Можете сгоношить об этом стихотворение, - сказал я. – Дарю вам первую строку: не жди свободы лучше человека». – «Напишите ее на салфетке своей рукой!», - воодушевился он. Сидели до закрытия ресторана, продолжили в номере гостиницы, не помню, в чьем, но к завтраку в буфет он явился с готовым стихотворением. Должен ли я говорить, какая строка в нем понравилась мне больше всех? Если не ошибаюсь, в том же году мы с друзьями решили выпустить грандиозную книжную серию: «Книги века». Одной из них решили дать не совсем обычное название: «Строфы века». Стали думать, кто будет ее составителем – кто соберет в один большой том лучшие стихи множества русских поэтов Двадцатого века. «Кто, как не Евтушенко? – сказал я, вспомнив наше знакомство. – Он же все их знает наизусть». Более того, оказалось, что этот том им уже собран и ждет издателя! Евтушенко уже жил в США, преподавал там в университете. Наше предложение ему понравилось, сразу пообещал выпросить у американцев денег на издание. В конце концов доставил ровно половину той суммы, о которой шла речь, но мы были рады и ей. Явился он с нею в новой джинсе с головы до ног. Когда том вышел, один из тогдашних очень серьезных литературных критиков заметил, что читающая публика получила примечательное собрание русской поэзии второго сорта.
Анатолий Стреляный 