![[i]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small}
Песня неизвестной героини неизвестной пьесы
Явной тенью своих наслоений
Я войду в этот скованный мир,
И со мной побеседует гений,
А потом уведет конвоир.
Прикоснувшись седыми руками
К запотевшему неба стеклу,
Проживу долгий век с облаками,
Отскребая натекшую мглу.
Смутный ангел мой – вера в удачу,
А удача – глумливый факир,
Для кого-то живу я и значу
А для прочих – смываю плевки.
Выйдет слово – ни шатко, ни валко,
Талым снегом, телегой, дугой,
Выйдет вновь двухконечная палка,
Впрочем, рада. Не надо другой.
* * *
Жизнь – как нолик, и в овал сей,
Что мелком на гараже,
Те, кто ночью целовался,
Прочно вписаны уже.
Жизнь ритмична, как стаккато,
Пляшет мячиком в висок,
И внезапна как-то, как-то,
И подсмотрена в глазок.
Все расчислишь, проворонишь –
Распахнется тайный лаз:
Вспыхнет там потусторонний
Губ раскрытых третий глаз.
Август
* * *
О, ба! Да тот, с кем я была -
Красавец писаный. Однако.
А ночь размыла, расплела
Все краски и плеснула - на-ко!
Да тот, с кем я была – силен,
Хоть жизнью дальнею незнаем,
А ночь сплела – и вышла вон
Плеснувшей тенью, пенным раем.
И, да! В прикосновенье искр,
Где треск и пламя, всё навылет,
Никто уж не предъявит иск,
Не выловит, не – обескрылит.
Стихи
Наедине со стихами. Они
не выдадут, не солгут, не изменят,
отвлекут от флирта и прочей фигни.
Меткие выстрелы, бледные трудодни
моих неявно выраженных откро-вений.
Наедине со стихами. Такой
интим не чреват инфекцией и заразой.
Можно побыть и бревном, и рекой
и всеми русалками мира сразу.
Наедине со стихами. Высок
крепок дворец, нерушимы дверцы.
Ляжешь на коврике наискосок,
а средь ночи острый укол в висок –
вот же венец, не близок и не далек,
бьются часы, вырван времени клок.
Ба, в кулаке-то зажат номерок –
Значит, получится пару строк
Стырить у вечности. И согреться.
Тридцать три обстоятельства
Любить напористо, эгоистично,
Податливо и эластично,
Порой вразброд и атонально,
Манерно и монументально,
Нескромно, громко и предвзято,
Растрепанно и виновато,
Разбито, пагубно, недужно,
Совсем не так, как это нужно,
Тоскливо, глупо, не вербально,
Смыкаясь лбами и губами,
Растерянно, проблематично,
Невыразимо, страстно, лично,
Отчетливо так, невозбранно,
То закулисно, то экранно,
В сырых пролетах дня кочуя
И чуда ждя, и чудо чуя.
Декабрь
Вокзал
Поданы ВСЕ поезда,
Вписаны ВСЕ пассажиры,
На перекрестках ветров
Вагоны пустые стоят.
Это не край мирозда-
Нья, о, заметьте: мы живы.
Списки священных коров
Ждут пополнения в ряд.
Вряд ли мы выйдем с тобой
Весом, кишкою и носом,
Будет нас вечно кружить
Плещущий вихрь мировой,
Но распознаем: то – боль,
Это вот – счастье меж сосен,
Где мы в обнимку лежим
И прорастаем травой.
Лесин. Памяти Листика
* * *
Может быть, она и отлетела,
Штука под названием душа.
Жизнь прошла не так, как ты хотела.
Самое печальное: прошла.
Где-то бродят боги-недотроги,
Ангелы поют и все дела.
Самое печальное в итоге,
Самое обидное: прошла.
Все не так, и числа Фибоначчи
Для тебя, как дым от сигарет.
Даже б если было все иначе,
Жизнь прошла, и жизни больше нет.
Тешит до известного предела
Всякая религия, и вот
Жизнь прошла не так, как ты хотела.
И ушла на дно, как пароход.
* * *
И птице и рыбе и зверю
Плевать на вращенье планет.
Не верю, не верю, не верю,
Не верю, что Листика нет.
Забуду, закрою, похерю,
Не верю, не слушаю, бред,
Не верю, не верю, не верю,
Не верю, что Листика нет.
Не надо бубнить про потерю,
Теряется разве что след.
Не верю, не верю, не верю,
Не верю, что Листика нет.
Послушай глухую тетерю,
Единственно верный совет:
Не вижу, не слышу, не верю,
Не знаю, что Листика нет.
* * *
Отвлечемся от старого мира,
Отвлечемся хотя бы на миг.
Вы спустились недавно с Памира,
Мы зашли в безымянный тупик.
Не узнаешь и вряд ли увидишь,
Ведь недаром в Москве говорят,
Что Иуда не знал даже идиш,
Путал Новый и Старый Арбат.
Рассуждает печально корова:
До рожденья тебя просто нет.
После пожил немного, и снова
Ничего, никого, и привет.
А Снегурочка пляшет от печки,
Ничего не понятно ежу.
И в трамвай ты не сядешь у речки,
И в кабак я тебя не свожу.
Сегодня. В Дежурной рюмочной. В 19.00
sick