на ступеньку ниже
После Годунова мысли естественным образом обращаются к фигуре Шляпникова, воспетого Солженицыным.
Собственно, что выдвигает его из ряда остальных пламенных революционеров, кроме того, что он чуть ли не единственный из окружения Ленина, был профессиональным рабочим?
Ведь он, вообще говоря, фигура не белоснежная. Взять хотя бы его роль в гибели Ивана Кочубея.
Речь идет о конце 18-года, когда разгромленная 11-я армия красных отступала через калмыцкие пески на Астрахань, где как раз одним из вождей был Шляпников. От полного истребления потерявшие боеспособность остатки армии спасла бригада Кочубея. Сформированная им из казаков и горцев она, находясь в арьергарде, прикрывала отход, не выходя из боев. И таким образом дошла до Астрахани, но тут астраханское руководство потребовало от Кочубея разоружить бригаду, в Кочубее на вкус астраханских большевиков был слишком силен партизанский и вместе с тем бонапартистский дух.
У всех была свежа в памяти расправа главкома Северо-Кавказской Красной Армии Ивана Сорокина с верхушкой северо-кавказского же ЦИКа и командармом Таманской армии Матвеевым.
Кочубей, кстати, давал основания для таких подозрений, во-первых просто в силу того, что был выборным командиром, а стало быть, сильной личностью с достаточно крутым характером, а во-вторых были мутные истории с убийством армейского комиссара, если я правильно помню, Аскуравы и командира таманского полка Белянкевича, в которых были замешаны то ли сам Кочубей, то ли его люди.
Я специально сейчас не разбирался, что к чему, так что возможны ошибки в деталях, а перепроверить - коннекта нормального нет, да и вообще свидетельства самые разнообразные имеются, но канва была приблизительно такая.

В Астрахани же дело шло к тому, что Кочубей был готов силой прорываться сквозь заградотряд, но в конце концов приказал бригаде сдать оружие, а сам, уже больной тифом, с небольшой группой ушел обратно в калмыцкие пески для организации партизанского движения против Деникина, но почти сразу попал в плен, на сторону белых перейти отказался и был ими повешен.

Кстати, тоже коллизия заложенная в русской истории, грубо говоря, конфликт казачества и земщины. Так что, возможно, решая судьбу Кочубея, Шляпников вспоминал не только Сорокина, но и например убийство казачьим ватажком и любовником Марины Мнишек Заруцким Прокопия Ляпунова, предшественника Минина и Пожарского.

Но как бы то ни было, история с Кочубеем повторилась потом, например, с Думенко и Мироновым. Там уже обошлось без Шляпникова.

Выдвигает же его из ряда большевиков участие в рабочей оппозиции. Собственно если отвлечься от свойственных тому времени терминов, то речь шла об участии электората в управлении, еще одна коллизия, которая не утратила своей первозданной благоуханности, так как большевитское ЦК в этом плане занимало точно такую позицию, которую сейчас занимает либерально-державный Кремль.