Солдатская Я-концепция
Продолжение моей большой статьи о дедовщине. Начало здесь:

http://sapojnik.livejournal.com/25088.html
http://sapojnik.livejournal.com/25946.html
http://sapojnik.livejournal.com/26443.html
http://sapojnik.livejournal.com/27897.html

Солдатская Я-Концепция

Солдат-новобранец попадает в современную российскую армию при психологически травмирующих обстоятельствах. Он вырывается из привычной среды, его чаще всего увозят достаточно далеко от дома, порой – в местность с непривычным климатом; ему предъявляют весьма непривычные требования, заставляют жить под постоянным контролем со стороны командования и в очень тесном, также чаще всего непривычном контакте с большим количеством ранее незнакомых ему молодых людей (постоянное нахождение «на виду» и отсутствие возможности уединения – также, с точки зрения психологии, травмирующий фактор). И при этом солдат четко знает, что все «минусы» его положения – надолго, очень надолго, и избежать неудобных обстоятельств у него никакой возможности нет – то есть его степени мобильности отныне крайне ограничены.
Но самое главное – он попадает в ТОТАЛЬНУЮ группу. Это значит, что не только буквально ВСЁ вокруг напоминает ему о его членстве в этой группе, но и, что не менее существенно, практически НИЧЕГО не напоминает о том, что когда-то – пусть даже в прошлом – он входил в какие бы то ни было ДРУГИЕ группы. В казарме, как скоро оказывается, практически никакие прежние «точки идентификации» солдата не имеют значения. Он больше не сын, не брат, не племянник, не друг детства, не студент, не роллер, не посетитель любимого клуба и т.д., еще множество всяческих «не». Участники тотальной группы – серая масса, которую ЗАСТАВЛЯЮТ заняться совершенно новыми для подавляющего большинства участников видами деятельности.
Это обстоятельство, кстати, в самой армии всегда охотно подчеркивается. Вспомним множество фильмов на военную тематику (большая часть, конечно, иностранных – однако появились уже и аналогичные российские), где сержант или офицер самозабвенно орет перед строем присмиревших новобранцев: «Вы – кто?! Вы теперь – НИКТО!! ПОНЯЛИ?» - и новобранцы должны в ответ хором, дружно скандировать, «по-армейски»: «Мы – никто!»
Армии (точнее – армейской ОПЧ, организации принудительного членства) значительно удобнее иметь дело с солдатами как с болванками, которые «в процессе воинского обучения» затачиваются требуемым образом. Сами офицеры это чаще всего инстинктивно понимают. Причина же в том, что условия жизнедеятельности члена армейской ОПЧ все же слишком отличаются от общепринятых «на гражданке», и, в определенном смысле, полноценный солдат с точки зрения ОПЧ – это действительно, по требуемым реакциям, не вполне «обычный человек».
Однако только в идеалистическом представлении армейского «воспитателя» человек может осознавать себя как tabula rasa, «чистый лист». Реально же без хоть какой-то «Я-концепции» (говоря психологическим языком) человек обходиться не может. Травмированный самим фактом призыва и отрыва от привычной среды новобранец начинает выстраивать свою «я-концепцию» «с нуля». «Я-концепция» нужна солдату, во-первых, для того, чтобы отвечать самому себе на вопрос «Кто я?», а во-вторых, чтобы отличать себя от других членов ТГ. Для начала – хотя бы понимать, кто тут «такой же, как я» (значит, «свой»), и кто – «не такой, как я» (то есть – «чужой»). Вопрос – что он возьмет за основу?
Безусловно, во-первых, это будут самые базовые, «неотъемлемые» черты – те, которые не могут «смыть» все произошедшие с ним изменения. Базовых черт немного, точнее – всего две: национальность и происхождение (т.е. откуда родом? Откуда призвали?) На основе этого впоследствии формируются армейские «землячества» (мы к ним еще вернемся позже).
Однако нация и происхождение – это все ж «следы прошлого», той жизни, которой ЗДЕСЬ, в ТГ, по определению нет. Зато есть один НЕСОМНЕННЫЙ признак, который четко идентифицирует члена ТГ с точки зрения самой ТГ (отметим еще раз, что в тотальной группе все, что было с ее участниками ДО и что может быть ПОТОМ – неважно, а важно лишь то, что происходит внутри нее). Конечно же, такой признак и должен служить определяющим для выстраивания трансакций между членами ТГ.
И он, действительно, широко используется в армии – равно как и во всех ПОДОБНЫХ ей тотальных группах принудительного членства. Этот признак – ВРЕМЯ вхождения индивида в ТГ (по-другому – длительность нахождения индивида внутри ТГ).
Тотальная армейская группа – группа с периодическим временем обновления. Каждые полгода состав ее участников обновляется примерно на четверть: четверть прежних членов покидает ее и уходит «на гражданку», четверть – приходит извне (из «учебки» или непосредственно «с воли»). Соответственно, армейская периодизация привязана к полугодовым циклам, и «Я-концепция» большинства военнослужащих срочной службы также последовательно изменяется каждые полгода.
В ряде частей каждые полгода проводятся даже процедуры «инициации» - то есть посвящения в «черпаки» (буквально, в солдаты со стажем службы в РА от 1 года до 1,5) или в «деды» (то же со стажем службы от 1,5 лет до 2-х лет). Процедуры «перевода», как правило, заключаются в битье пряжкой ремня «обращаемого» солдата по обнаженной спине или ягодицам определенное число раз. При «переводе» из «молодых» в «черпаки» битье пряжкой может быть сопряжено с болью (то есть бьют всерьез, чтоб оставались следы); при «переводе» из «черпаков» в «деды» процедура почти всегда обставлена максимально щадящим образом. Впрочем, о существовании последней процедуры упоминало и гораздо меньшее количество опрошенных мною отслуживших солдат.
Вспоминаю крайне показательный эпизод из одного моего интервью: респондента забрали в армию прямо из МГУ. Промаявшись в «учебке» положенные полгода, он попал в часть. И там ему сказали, что один из его теперешних сослуживцев – также, как и он, бывший студент МГУ. Больше вокруг студентов не было; респондент вспоминал, что жутко обрадовался: слава богу, он встретил «родственную душу», «своего человека», будет с кем поговорить… При первой же возможности он бросился к указанному сослуживцу знакомиться, радостно говоря, что – вот, я тоже из МГУ…
Сослуживец, однако, ни малейшей радости не выказал, но, наоборот, прорычал: Какое я тебе МГУ?! Я – ТВОЙ ДЕД!!»
И потом все время их совместной службы всячески демонстрировал, какое именно отношение первично между ними.

Другое время

Есть, впрочем, и еще одна существенная причина, почему главная солдатская "основа для самоидентификации" привязана именно к времени, а не к достижениям, личным качествам или происхождению. Дело в том, что само ТЕЧЕНИЕ ВРЕМЕНИ солдат срочной службы воспринимаает совсем не так, как гражданский. Гражданский участник многообразнейших "групп добровольного членства" время, как правило, вообще не замечает. Фактор ТЕЧЕНИЯ ВРЕМЕНИ для большинства гражданских деятельностей не критичен и потому крайне редко осознается. А если и осознается, то чаще всего в негативном, неприятном контексте - в плане "Старения", осознания приближения смерти и т.д.
Для солдата же течение времени - это течение к избавлению! Вся служба для многих - это преодоление прежде всего именно ВРЕМЕНИ, огромного временного промежутка. Поэтому солдат, как правило, на времени зациклен. Значительная часть армейского современного фольклора "завязана" именно на переживании "медленности времени". От классического "солдат спит - служба идет" (с продолжением "но когда он бежит - она все равно идет"), в котором "идет" понимается именно во ВРЕМЕННОМ, а не пространственном аспекте. До прибаутки из солдатских альбомов "Масло съели - день прошел; съели яйца - прошла неделя. Что бы такого еще съесть, ЧТОБЫ СКОРЕЕ ПРИШЕЛ ДЕМБЕЛЬ?!" (масло в армии 90-х давали 1 раз в день - на завтрак, а вареные яйца 1 раз в неделю - в воскресенье).

Продолжение следует