Стихуйовое-3
Чудеса праздника: на весьма узкокругом поэтико-философском дворике, где гуляют люди, имеющие дело таки с недоморощенной философией и и с безусловной поэзией (прикиньте-ка обычный уровень популярности в общем ЖЖ-контексте) - скандал, удостоившийся сразу нескольких топ-позиций в Яндексе. Алексей Цветков опубликовал с завидной оперативностью созданное произведение "Смерть философа", начинающееся следующим образом:

вянут подснежники сохнет береза
грустно на свете без жиля делеза
то есть без жака нам жить деррида
был бодрийяр но и этот туда

меркнут созвездия гаснут светила
снова костлявая жертву схватила
всех в поминальную вносим тетрадь
жижека тоже пора потерять<...>

Учитывая, что Жан Бодрийяр умер два дня назад, а лекции вполне себе здравствующего Славоя Жижека несколько дней идут в Москве (a propos: отчет о лекциях от vse_interesno@lj - ИМХО, весьма достойное чтение и само по себе), можно понять, почему бэмц вокруг стиха выдался изрядным. Амплитуду биения бэмца можно невооруженным глазом увидеть, допустим, между этим разговором читателя с поэтом у самого aptsvet@lj и этой, не менее просвещенной оценкой со стороны o_proskurin@ljа.

Как видим, Алексей Цветков ни о чем не сожалеет, ни в чем не раскаивается - "...я имею некоторое представление о том, о чем пишу. Большая часть моей сознательной деятельности, и поэзия в первую очередь, посвящены тому, чтобы хоть отчасти изгладить факт существования этих людей.
Еще раз, для ясности: с презрением и брезгливостью." - что, в принципе, абсолютно верно с профессиональной точки зрения: поэт, по известной реплике Мандельштама, НЕ должен делать одного - оправдываться. Не вопрос, короче. Вопрос в том, насколько оригинален Цветков в конкретном исполнении данного - повторюсь, вполне понятного для художника, живущего в своем деле по своим законам - желания изгладить, презирать и брезговать. Может, со времен Желтой Кофты что-нибудь изменилось, а пацаны-то не знают? Может, оплеуха общественному вкусу теперь - с помощью квадрофонии, вот уже полвека неуклонно набирающей темпы промышленного развития, а также посредством гипертекстового векторно - звучит как-то иначе?

Увыах. "Предок" Цветкова в этом случае - как практически одновременно и уж точно независимо друг от друга заметили мы с porco_nero@lj - считывается на счет "раз". По интонации, по ритмике - вплоть до прямых смысловых аллюзий:

РАДОСТЬ ЖИЗНИ

Едут навстречу мне гробики полные,
В каждом - мертвец молодой.
Сердцу от этого весело, радостно,
Словно березке весной!

Вы околели, собаки несчастные, -
Я же дышу и хожу.
Крышки над вами забиты тяжелые, -
Я же на небо гляжу!

Может, - в тех гробиках гении разные,
Может, - поэт Гумилев...
Я же, презренный и всеми оплеванный,
Жив и здоров!

Скоро, конечно, и я тоже сделаюсь
Падалью, полной червей,
Но пока жив, - я ликую над трупами
Раньше умерших людей.

28 июля 1921

Обратим внимание на дату: до расстрела ЖижеНиколая Гумилева (принятая исследователями дата - 24 августа 1921 года) - без малого месяц. Обратили - и пошли дальше, под кат.

Э бьен, (с)

автор опуса - Александр Иванович Тиняков (1886 - 1934).



Тот самый Александр Тиняков, которого для потомков прославил прежде всего Михаил Зощенко в "Перед восходом солнца" - книжке вовсе не смешной и совсем без йумора. М. З. там обозвал Тинякова "животным более страшным, чем какое-либо иное, ибо оно тащило за собой привычные профессиональные навыки поэта", объявил его вдохновение "смердяковским" и вытащил на свет божий в доказательство своей мысли следующие строки:

Пищи сладкой, пищи вкусной
Даруй мне, судьба моя, -
И любой поступок гнусный
Совершу за пищу я.

В сердце чистое нагажу,
Крылья мыслям остригу,
Совершу грабеж и кражу,
Пятки вылижу врагу!

О Тинякове - к которому в начале ХХ-го века коллеги по цеху применяли и куда более сильные выражения (разве что "постмодернистом" и "ироническим поэтом" отчего-то - смайл (с) - не ругали) - можно узнать тут, потом вот тут и весьма подробно, но оно того стоит - вот здесь. Меня же переполняет чувство благодарности к поэту. Не к покойному А. Тинякову - к нынешнему А. Цветкову. За то, что в прообраз - вольный ли, невольный - для своего стиха он выбрал "Радость жизни". А не, допустим, вот это вот произведение, датируемое 1914-м годом:

Настал июль: ебутся пчелы,
Ебутся в поле овода,
Ебутся с неграми монголы
И с крепостными господа.

Лишь я, неебанный, небритый
Дрочил в заплеванных углах,
И мне сказал отец сердитый:
“Без ебли ты совсем зачах!”<...>


A parte: сравните-ка с образцом поэтического (!) творчества В. Сорокина - "Июнь, пиздец, разъеба хуева! / Насрать на жопу Волобуева!<...>, - явленного миру в стихах к роману "Норма".
A рarte, take 2: Баркова читал давно - так что не помню дословно; да и возраст слова "дрочить" представляю с трудом. В любом случае, Тиняков - по крайней мере, один из первых, кто ввел его в поэтический лексикон...

Представляю, однако, что бы в этом случае написал покойный Тиняков, окажись он на месте живого Цветкова. Либо живой Цветков на месте покойного Тинякова, но тоже сегодня; неважно, право, кто на ком стоял - результат-то все равно оказался бы примерно таким:

всего лишь март неёбки пчёлы
неёбки в поле овода
но бодрийяр в гробу весёлый
и жижеку пора туда <...>

* * *
Упаси бог меня от оценок - сам еще тот любитель прикладной этики (NB: все тот же дактилёк иппучий - а-ку-еть...); да и другим не советую. Все вышеизложенное, други, скорее относится к вопросу о том, чего по факту стоит нынешний эпатаж. О том, какая лавка дрёвностей скрывается под - просветите, кстати: все еще модной ли? - фишкой, видимо, называемой "Пишу-Без-Знаков-Препинания-И-Больших-Букв". И о том, к какой степени боянности может привести само желание эпатировать... виноват, изглаживать, презирать и брезговать - на почве вечных ценностей. Не философских (и не философии как таковой), не поэтических (и не поэзии как таковой) - но куда как более, хм, укорененных и инвариантных.

Да тех же жизни и смерти, господи.