|
|
Пишет silva2103 (![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small} silva2103)@ 2011-08-26 04:00:00 |
 |
|
 |
|
|
|
|
|
|
 |
|
 |
«Зряшняя суетня» ### В.Ленин
«Дело № 214224». Не стану рассматривать трагическое противостояние двух главных персонажей этого дела: Гумилева и Агранова, подробно проанализированных в книге - здесь
Ужели вам допрашивать меня,
Меня, кому единое мгновенье —
Весь срок от первого земного дня
До огненного светопреставленья?
Н.Гумилев
Поклонюсь только мысленно Максиму Горькому – одному из «высоких заступников» Николая Гумилева.
После ареста Гумилева в ночь на 4 августа ни сам Горький, ни окружение поэта по издательству «Всемирная литература» не оценили степени опасности происходящего (задержания и аресты к лету 1921 года в этой среде стали настолько частыми, что и горьковская реакция на них превратилась в бюрократическую рутину.)
Горький привычно надиктовал письмо «… принимая во внимание, что означенный Гумилев является ответственным работником в издательстве…»
Через некоторое время, осознав, что дело принимает дурной оборот, Горький и «всемирники» направляют бумагу-поручительство в Президиум Петроградской ГЧК… «ходатайствуют об освобождении Н.С.Гумилева под их поручительство».
Затем Горький переполошился и лично связался с Дзержинским… Переваривая «задушевную» беседу с Дзержинским, Горький мог вспомнить ленинское послание от 9 августа 1921 года и оценить своеобразный юмор вождя: «А у Вас кровохарканье, И Вы не едете (за границу)! Это, ей-же-ей, и бессовестно, и нерационально… у нас – ни лечения, ни дела – одна суетня. Зряшняя суетня. Уезжайте, вылечитесь. Не упрямьтесь, прошу Вас. Ваш Ленин»
Но Горький категорически не хотел лечиться и продолжал упорствовать в «зряшней сутне». Надо отдать должное: за Гумилева он дрался буквально до самого конца. В самый последний момент он связывается с М.Ф.Андреевой. Счет идет на часы. По воспоминаниям секретаря наркома Луначарского:
«…около четырех часов ночи раздался звонок. Я пошел открывать и услышал женский голос, просивший срочно впустить к Луначарскому. Это оказалась известная всем член партии большевиков, бывшая до революции женой Горького, бывшая актриса МХАТа Мария Федоровна Андреева. Она просила срочно разбудить Анатолия Васильевича. Я попытался возражать, т.к. была глубокая ночь…
«Медлить нельзя. Надо спасать Гумилева. Это большой и талантливый поэт.
Дзержинский подписал приказ о расстреле… Только Ленин может отменить его расстрел».
И вот Луначарский по взволнованному настоянию Андреевой звонит, даже в такой час…
Ленин некоторое время молчит, потом произносит:
«Мы не можем целовать руку, поднятую против нас»
Созидающий башню сорвется,
Будет страшен стремительный лет,
И на дне мирового колодца
Он безумье свое проклянет…
То была холодная ночь 25 августа. В прошлом году я наткнулась
на архивные прогнозы погоды за август 1921 года
«Дело № 214224». Не стану рассматривать трагическое противостояние двух главных персонажей этого дела: Гумилева и Агранова, подробно проанализированных в книге - здесь
Ужели вам допрашивать меня,
Меня, кому единое мгновенье —
Весь срок от первого земного дня
До огненного светопреставленья?
Н.Гумилев
Поклонюсь только мысленно Максиму Горькому – одному из «высоких заступников» Николая Гумилева.
После ареста Гумилева в ночь на 4 августа ни сам Горький, ни окружение поэта по издательству «Всемирная литература» не оценили степени опасности происходящего (задержания и аресты к лету 1921 года в этой среде стали настолько частыми, что и горьковская реакция на них превратилась в бюрократическую рутину.)
Горький привычно надиктовал письмо «… принимая во внимание, что означенный Гумилев является ответственным работником в издательстве…»
Через некоторое время, осознав, что дело принимает дурной оборот, Горький и «всемирники» направляют бумагу-поручительство в Президиум Петроградской ГЧК… «ходатайствуют об освобождении Н.С.Гумилева под их поручительство».
Затем Горький переполошился и лично связался с Дзержинским… Переваривая «задушевную» беседу с Дзержинским, Горький мог вспомнить ленинское послание от 9 августа 1921 года и оценить своеобразный юмор вождя: «А у Вас кровохарканье, И Вы не едете (за границу)! Это, ей-же-ей, и бессовестно, и нерационально… у нас – ни лечения, ни дела – одна суетня. Зряшняя суетня. Уезжайте, вылечитесь. Не упрямьтесь, прошу Вас. Ваш Ленин»
Но Горький категорически не хотел лечиться и продолжал упорствовать в «зряшней сутне». Надо отдать должное: за Гумилева он дрался буквально до самого конца. В самый последний момент он связывается с М.Ф.Андреевой. Счет идет на часы. По воспоминаниям секретаря наркома Луначарского:
«…около четырех часов ночи раздался звонок. Я пошел открывать и услышал женский голос, просивший срочно впустить к Луначарскому. Это оказалась известная всем член партии большевиков, бывшая до революции женой Горького, бывшая актриса МХАТа Мария Федоровна Андреева. Она просила срочно разбудить Анатолия Васильевича. Я попытался возражать, т.к. была глубокая ночь…
«Медлить нельзя. Надо спасать Гумилева. Это большой и талантливый поэт.
Дзержинский подписал приказ о расстреле… Только Ленин может отменить его расстрел».
И вот Луначарский по взволнованному настоянию Андреевой звонит, даже в такой час…
Ленин некоторое время молчит, потом произносит:
«Мы не можем целовать руку, поднятую против нас»
Созидающий башню сорвется,
Будет страшен стремительный лет,
И на дне мирового колодца
Он безумье свое проклянет…
То была холодная ночь 25 августа. В прошлом году я наткнулась
на архивные прогнозы погоды за август 1921 года
