|
|
Пишет steissd (![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small} steissd)@ 2008-04-14 13:40:00 |
 |
|
 |
|
|
|
|
|
|
 |
|
 |
Ничто не ново под луной
Наткнулся в сети на мемуары жандармского офицера А.И. Спиридовича. Понятно, что они интересны и сами по себе, особенно в свете того, что можно взглянуть на революционное движение глазами человека с другой стороны баррикад.
Но здесь речь пойдёт не об этом. А о том, что сетования "что за молодёжь пошла" носят вневременной характер. Спиридович в своё время сам был подростком и учился в кадетском корпусе. И приводит любопытные свидетельства:
Как видим, приобщению 14-15-летних октябрят (а если внимательно прочитать текст мемуаров, можно понять, что поступали в корпус в 10-11 лет, так что четвероклашкам было не 11 лет, как в СССР, а 14-15) к плотским удовольствиям не помешало даже то, что церковь не была отделена от государства и не существовало Интернета с его "ужасными" порносайтами. Да и терпимость к внебрачным шурам-мурам была намного ниже, чем даже в позднем Союзе.
Поехали дальше. Спаянный на основании круговой поруки и отказа от сотрудничества с властями коллектив растил не только революционеров, но и будущих жандармов:
Ну и как же без дедовщинки? Правда, с учётом контингента она кажется почти безобидной:
В общем, если убрать присущие эпохе "конфетки-бараночки", то получаем нравы обыкновенного однополого подросткового коллектива...
Наткнулся в сети на мемуары жандармского офицера А.И. Спиридовича. Понятно, что они интересны и сами по себе, особенно в свете того, что можно взглянуть на революционное движение глазами человека с другой стороны баррикад.
Но здесь речь пойдёт не об этом. А о том, что сетования "что за молодёжь пошла" носят вневременной характер. Спиридович в своё время сам был подростком и учился в кадетском корпусе. И приводит любопытные свидетельства:
« »
К женщине внушалось рыцарски-военное отношение. В отпуску на каникулах начинались невинные ухаживания, переходившие у некоторых в серьезные чувства и кончавшиеся впоследствии браками.
Погоны, форма, уменье хорошо танцевать помогали кадетам у барышень...
Область половой сферы оставалась вне внимания нашего начальства; кадет считали детьми до восемнадцатилетнего возраста и, как во многих семьях, о взрослых юношах думали, что они "ничего еще не знают и ничего не понимают". Между тем уже с 4 класса многие кадеты познавали женщину. Одни бегали в отпускные дни на свидание к разным швеечкам и модисткам, других прибирали к рукам опытные дамы общества, а некоторые бывали даже и в публичных домах.
На одной из глухих улиц Нижнего Новгорода приютилось в те годы некоторое учреждение - "Конкордия". Кто-то из кадет узнал его первым; свел одного, другого товарища, и вскоре опытная хозяйка сумела сделать свое учреждение крайне популярным и соблазнительным для кадет. Барышни были молодые, веселые, брали пустяки, играл рояль, давали пиво. А главное - таинственность запрета, опасность предприятия и молодечество. "Он был в Конкордии" - звучало серьезно.
Летом же, во время ярмарки, некоторые храбрецы, переодевшись в отпуску в штатское платье, пробирались с городскими товарищами в самые сомнительные ярмарочные вертепы.
Погоны, форма, уменье хорошо танцевать помогали кадетам у барышень...
Область половой сферы оставалась вне внимания нашего начальства; кадет считали детьми до восемнадцатилетнего возраста и, как во многих семьях, о взрослых юношах думали, что они "ничего еще не знают и ничего не понимают". Между тем уже с 4 класса многие кадеты познавали женщину. Одни бегали в отпускные дни на свидание к разным швеечкам и модисткам, других прибирали к рукам опытные дамы общества, а некоторые бывали даже и в публичных домах.
На одной из глухих улиц Нижнего Новгорода приютилось в те годы некоторое учреждение - "Конкордия". Кто-то из кадет узнал его первым; свел одного, другого товарища, и вскоре опытная хозяйка сумела сделать свое учреждение крайне популярным и соблазнительным для кадет. Барышни были молодые, веселые, брали пустяки, играл рояль, давали пиво. А главное - таинственность запрета, опасность предприятия и молодечество. "Он был в Конкордии" - звучало серьезно.
Летом же, во время ярмарки, некоторые храбрецы, переодевшись в отпуску в штатское платье, пробирались с городскими товарищами в самые сомнительные ярмарочные вертепы.
Как видим, приобщению 14-15-летних октябрят (а если внимательно прочитать текст мемуаров, можно понять, что поступали в корпус в 10-11 лет, так что четвероклашкам было не 11 лет, как в СССР, а 14-15) к плотским удовольствиям не помешало даже то, что церковь не была отделена от государства и не существовало Интернета с его "ужасными" порносайтами. Да и терпимость к внебрачным шурам-мурам была намного ниже, чем даже в позднем Союзе.
Поехали дальше. Спаянный на основании круговой поруки и отказа от сотрудничества с властями коллектив растил не только революционеров, но и будущих жандармов:
« »
Товарищество спаивало класс.
Можно было быть умным или глупым, прилежным или лентяем, храбрым или трусоватым, но нельзя было быть плохим товарищем. Решение класса являлось обязательным для каждого кадета. Решено не отвечать какого-либо предмета и кого бы ни вызвал учитель, хотя бы первого ученика, все отказывались отвечать...
В самых младших классах новички пытались, бывало, прибегать под защиту начальства, ходили жаловаться на щипки, побои, но их быстро отучали от этого. Несколько потасовок, неразговаривание класса в течение некоторого времени, и мальчик становился как и все. Если случалось, что кто-либо обижал зря менее сильного, класс вступался и кто-нибудь усмирял обидчика. Бывало иногда, что новички таскали потихоньку чужие вещи. Тогда воришку разыскивали и, набросивши ему на голову шинель, били его всем классом, что
называлось "через шинель", и воровство не повторялось...
Наказание тяжкое, беспощадное, но таковы были взгляды кадет на товарищество...
Можно было быть умным или глупым, прилежным или лентяем, храбрым или трусоватым, но нельзя было быть плохим товарищем. Решение класса являлось обязательным для каждого кадета. Решено не отвечать какого-либо предмета и кого бы ни вызвал учитель, хотя бы первого ученика, все отказывались отвечать...
В самых младших классах новички пытались, бывало, прибегать под защиту начальства, ходили жаловаться на щипки, побои, но их быстро отучали от этого. Несколько потасовок, неразговаривание класса в течение некоторого времени, и мальчик становился как и все. Если случалось, что кто-либо обижал зря менее сильного, класс вступался и кто-нибудь усмирял обидчика. Бывало иногда, что новички таскали потихоньку чужие вещи. Тогда воришку разыскивали и, набросивши ему на голову шинель, били его всем классом, что
называлось "через шинель", и воровство не повторялось...
Наказание тяжкое, беспощадное, но таковы были взгляды кадет на товарищество...
Ну и как же без дедовщинки? Правда, с учётом контингента она кажется почти безобидной:
« »
Повиновение старшим кадетам было беспрекословное. Старшие этим не злоупотребляли, но тяжелая рука семиклассника частенько опускалась на младших по разным поводам.
Однажды наш пятый класс второй роты потребовал у эконома прибавки кулебяки за завтраком и получил ее, чем отнял эту прибавку у седьмого класса. На следующее же утро седьмой класс вызвал десять человек нашего класса на разбор. Шел допрос.
- Ты прибавки требовал?
- Требовал.
- Кулебяку ел?
- Ел.
- Получай... Следовали удары. Избили всех десятерых, и больше мы уже никогда не посягали на права и привилегии седьмого класса.
Начальство знало об этих наших обычаях, но не вмешивалось в них. Они регулировали нашу общественную жизнь, служили хорошей цели, хотя иногда бывали и грубы. Вмешательство не приводило к хорошим результатам, скорее, наоборот, вредило кадетской жизни.
Однажды наш пятый класс второй роты потребовал у эконома прибавки кулебяки за завтраком и получил ее, чем отнял эту прибавку у седьмого класса. На следующее же утро седьмой класс вызвал десять человек нашего класса на разбор. Шел допрос.
- Ты прибавки требовал?
- Требовал.
- Кулебяку ел?
- Ел.
- Получай... Следовали удары. Избили всех десятерых, и больше мы уже никогда не посягали на права и привилегии седьмого класса.
Начальство знало об этих наших обычаях, но не вмешивалось в них. Они регулировали нашу общественную жизнь, служили хорошей цели, хотя иногда бывали и грубы. Вмешательство не приводило к хорошим результатам, скорее, наоборот, вредило кадетской жизни.
В общем, если убрать присущие эпохе "конфетки-бараночки", то получаем нравы обыкновенного однополого подросткового коллектива...
