|
|
Пишет demetrious (![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small} demetrious) |
http://kavkazcenter.com/russ/content/20
Вы привыкли называть войну 1812 года «отечественной». Это определение очень ко многому обязывает. Однако простите, ни одно из сословий российской империи в 1812 году такой обязанности за собой не обнаружило. Никто ни с кем не стал объединяться перед лицом «общего врага».
В 1812 году началась настоящая гражданская война.
Крестьянские бунты охватили 32 губернии — это несравнимо большая территория, чем театр военных действий, целые уезды объявляли о переходе в подданство Наполеона.
Во время подавлений восстаний православные солдаты проливали кровь православных крестьян и горожан по приказу православного же Кутузова, который в это время (в Тарутинском лагере), занимался не подготовкой армии к зимнему походу, а развлекался с 14-летней девочкой.
Крестьянские бунты мгновенно вспыхнули как в центральных губерниях (Московская, Смоленская, Витебская, Могилевская, Минская), так и в отдаленных (Вологодская, Пермская, Тамбовская, Саратовская, Оренбургская).
А что же православная церковь? Святейший синод констатировал, что «две трети духовенства по могилевской епархии учинили присягу на верность врагу». Архиепископ Витебский и Могилевский Варлаам повелел всей епархии называть «впредь… в благодарственных молебствиях вместо Александра французского императора и италийского короля великого Наполеона».
Православные священники Смоленска встречали Наполеона со всевозможными знаками покорности; в Минске епископ отслужил торжественную обедню».
Ну, хорошо, в России было 98,5 % населения неграмотных и несознательных крестьян, но, а что дворянство? Вот, например, безоговорочное свидетельство князя С.Г. Волконского: «В годину испытания… не покрыло ли оно себя всеми красками чудовищного корыстолюбия и бесчеловечия, расхищая все, что расхитить можно было, даже одежду, даже пищу, и ратников, и рекрутов, и пленных, несмотря на прославленный газетами патриотизм, которого действительно не было ни искры…».
И тогда у нас уже вырисовывается ответ на простой вопрос: вот наполеоновские силы в количестве менее 160 тыс. вступают в исконно русские территории (те, что после (законно польского — КЦ) Смоленска: ведь наши идеологи любят не замечать «неудобные» для «отечественности» войны, но огромные регионы нашей Родины, перешедшие на сторону Наполеона целиком!).
Сто шестьдесят тысяч, это простите — два раза по митингу на Болотной. И где же весь этот могучий русский народ, который встал и спас православное отечество, путем нападения на армию Наполеона?
160 тысяч (включая, растянутые на большом пространстве коммуникаций гарнизоны) измотанных, голодных солдат, которые боятся отходить от Старого смоленского тракта на фуражировку, потому что не имеют нормальных карт местности.
Где же наши «чудо-богатыри»? Где эти герои фильмов любовника Г. Александрова С. Эйзенштейна? Где то русское поле (слова Инны Гофф, музыка Яна Френкеля, исполняет Иосиф Кобзон), на котором легко могут поместиться все эти несчастные французы, и где их поставят на место невиданные русские?
Может быть, русским патриотам-крестьянам тяжело бороться с «басурманами» только силой духа и рогатиной? Но почему тогда ничего не смогла сделать вооруженная до зубов православная армия? Ответьте мне еще на один простой вопрос: почему русские, находясь в укрепленной позиции, проиграли Бородино? Ведь Кутузов даже икону театрально по всему строю носил с превеликим пафосом! У победивших в бою французов, отмечу, священников и икон при армии не было!
Где тот «русский дух», который все побеждает? Французы взяли все укрепления, около 2000 пленных, и заставили русских отступить с большими, чем у себя (у нападающей на укрепления стороны) потерями: более 50 тыс. у русских и в районе 35 тыс. у французов. При этом Наполеону даже не понадобилось вводить в дело 21 тыс. гвардии.
И снова зададимся вопросом: почему же 14 сентября 1812 года 275 547 москвичей () и более ста тысяч православных солдат не смогли защитить укрепленный город от 93 тыс. измотанных французов? Далее — страшные факт: в Москве заживо сгорели более 20 000 русских раненых, которых Кутузов не соизволил вывезти.
Итак, обратите внимание на географию войны крестьян против своего же правительства, на эгоизм всех сословий, на статистику и факты-результаты (поражение в генеральном бою, сдача первопрестольной): более говорить об «отечественной» войне уже не представляется возможным.
Вы привыкли называть войну 1812 года «отечественной». Это определение очень ко многому обязывает. Однако простите, ни одно из сословий российской империи в 1812 году такой обязанности за собой не обнаружило. Никто ни с кем не стал объединяться перед лицом «общего врага».
В 1812 году началась настоящая гражданская война.
Крестьянские бунты охватили 32 губернии — это несравнимо большая территория, чем театр военных действий, целые уезды объявляли о переходе в подданство Наполеона.
Во время подавлений восстаний православные солдаты проливали кровь православных крестьян и горожан по приказу православного же Кутузова, который в это время (в Тарутинском лагере), занимался не подготовкой армии к зимнему походу, а развлекался с 14-летней девочкой.
Крестьянские бунты мгновенно вспыхнули как в центральных губерниях (Московская, Смоленская, Витебская, Могилевская, Минская), так и в отдаленных (Вологодская, Пермская, Тамбовская, Саратовская, Оренбургская).
А что же православная церковь? Святейший синод констатировал, что «две трети духовенства по могилевской епархии учинили присягу на верность врагу». Архиепископ Витебский и Могилевский Варлаам повелел всей епархии называть «впредь… в благодарственных молебствиях вместо Александра французского императора и италийского короля великого Наполеона».
Православные священники Смоленска встречали Наполеона со всевозможными знаками покорности; в Минске епископ отслужил торжественную обедню».
Ну, хорошо, в России было 98,5 % населения неграмотных и несознательных крестьян, но, а что дворянство? Вот, например, безоговорочное свидетельство князя С.Г. Волконского: «В годину испытания… не покрыло ли оно себя всеми красками чудовищного корыстолюбия и бесчеловечия, расхищая все, что расхитить можно было, даже одежду, даже пищу, и ратников, и рекрутов, и пленных, несмотря на прославленный газетами патриотизм, которого действительно не было ни искры…».
И тогда у нас уже вырисовывается ответ на простой вопрос: вот наполеоновские силы в количестве менее 160 тыс. вступают в исконно русские территории (те, что после (законно польского — КЦ) Смоленска: ведь наши идеологи любят не замечать «неудобные» для «отечественности» войны, но огромные регионы нашей Родины, перешедшие на сторону Наполеона целиком!).
Сто шестьдесят тысяч, это простите — два раза по митингу на Болотной. И где же весь этот могучий русский народ, который встал и спас православное отечество, путем нападения на армию Наполеона?
160 тысяч (включая, растянутые на большом пространстве коммуникаций гарнизоны) измотанных, голодных солдат, которые боятся отходить от Старого смоленского тракта на фуражировку, потому что не имеют нормальных карт местности.
Где же наши «чудо-богатыри»? Где эти герои фильмов любовника Г. Александрова С. Эйзенштейна? Где то русское поле (слова Инны Гофф, музыка Яна Френкеля, исполняет Иосиф Кобзон), на котором легко могут поместиться все эти несчастные французы, и где их поставят на место невиданные русские?
Может быть, русским патриотам-крестьянам тяжело бороться с «басурманами» только силой духа и рогатиной? Но почему тогда ничего не смогла сделать вооруженная до зубов православная армия? Ответьте мне еще на один простой вопрос: почему русские, находясь в укрепленной позиции, проиграли Бородино? Ведь Кутузов даже икону театрально по всему строю носил с превеликим пафосом! У победивших в бою французов, отмечу, священников и икон при армии не было!
Где тот «русский дух», который все побеждает? Французы взяли все укрепления, около 2000 пленных, и заставили русских отступить с большими, чем у себя (у нападающей на укрепления стороны) потерями: более 50 тыс. у русских и в районе 35 тыс. у французов. При этом Наполеону даже не понадобилось вводить в дело 21 тыс. гвардии.
И снова зададимся вопросом: почему же 14 сентября 1812 года 275 547 москвичей () и более ста тысяч православных солдат не смогли защитить укрепленный город от 93 тыс. измотанных французов? Далее — страшные факт: в Москве заживо сгорели более 20 000 русских раненых, которых Кутузов не соизволил вывезти.
Итак, обратите внимание на географию войны крестьян против своего же правительства, на эгоизм всех сословий, на статистику и факты-результаты (поражение в генеральном бою, сдача первопрестольной): более говорить об «отечественной» войне уже не представляется возможным.
Добавить комментарий:
