ОДИССЕЙ (из Ю.Тувима)
(перевод с польского)

Ночь сгустилась от ливня, от чернильного злого потока,
Небеса прохудились и хлещут помоями в лужи.
Эй, друзья! вы свяжите вожжами меня, да потуже,
Ибо пенье сирены в саду так протяжно-жестоко.

С места сорвана ветром, ломится в окна лещина,
В ветках ящерку вижу — скользка и двугруда, змеится...
Всё пронизано пеньем! Залепите мне уши глиной —
Ибо сказками манит, в музы просится эта певица.

Океан длинногривый встаёт на дыбы, всё выше,
В небе — ржание бури, а тучи — как зубры в пуще.
Я, моряк, рвусь из комнат, глубины гремят над крышей,
Сад от песни безумен и плещет печалью всё пуще.

Понесло меня, Ноя, меня, Одиссея, в пучины,
В дальних странствий кипенье, в дорогу мою людскую,
А певица всё льётся сиянием лунным, тоскуя,
Растекается песней в безмерную сладость кручины.

Пусть из вас самый добрый свинцом мне зальёт глазницы,
Пусть из вас самый лучший в вино мне добавит яду!
Прошу тебя, Пенелопа, к одру моему склониться,
Я сегодня вернулся — и снова в дорогу надо.

Видишь? в каждом из окон лезет ящерка ввысь отвесно,
Как глаза оторвать мне от блестящей чешуйчатой сказки?
Слышишь? немилосердно, безжалостно тянет в бездну
Звуком любви ушедшей, неумолимой ласки.

Океан заманила, чтобы выл возле дома волнами,
Небесам повелела, чтобы гром раскатился сурово,
И поет всё грознее о том, что любовь между нами, —
Чтобы мне не мечталось вернуться к родимому крову.

В сад кричащий окно распахните, впустите чудесное пенье,
Смытый песней, в потоке я, словно утопленник, сгину!
Дом любимый, в дорогу! кораблём отправляйся в стремнину!
О жена! О друзья! Воистину — нет возвращенья.

(октябрь 2006 - январь 2007 гг.)

Julian Tuwim
Odyseusz

Noc deszczem uczerniona, atramentowa ulewa,
Rozchlustało się niebo ciemnymi pomyjami.
Przywiążcie mnie, przyjaciele, do ściany powrozami,
Bo w ogrodzie syrena okrutnie, przeciągle śpiewa.

W krzakach, wichrem porwanych, rzuconych widmem w okno,
Wije się wielką jaszczurką, śliska, dwupierśna, blada,
Uszy, na śpiew nanizane, zalepcie mi ziemią mokrą,
Bo się na muzę naprasza i dziwy opowiada.

Wspiął się ocean grzywiasty spienionym koniem-ogromem,
Rży niebo zachłystem burzy, chmury żubrami w puszczy.
Miotam się w izbach, żeglarz, głębina grzmi nad mym domem,
Ogród od śpiewu oszalał i straszną żałobą pluszcze.

Poniosło mnie, Noego, rzuciło, Odysa, w zamęt,
W kipiącą otchłań podróży, w dzieje moje człowiecze,
Panna, pieśniarka sina, księżycem ułudnym ciecze,
Przemienia się, roztapia w rosnący, słodki lament.

Kto dobry, niechaj mnie zwiąże, oczy zaleje ołowiem,
Kto najlepszy, niech poda szklankę strutego wina!
Stań, wierna Penelopo, nad mym śmiertelnym wezgłowiem,
Dzisiaj do ciebie wróciłem - i nowa się podróż zaczyna.

Widzisz? teraz we wszystkich oknach ta sama się wspina,
Gdzież ja oczy podzieję od srebrnołuskich jej guseł?
Słyszysz? w powódź uwodzi, niemiłosiernie jedyna,
Głosem pierwszej miłości, niepokonanym przymusem!

Przyciągnęła ocean, żeby mi wył pod oknami,
Niebu huczeć kazała nieustającym łoskotem
I coraz grożniej śpiewa, że miłość jest między nami,
Żebym się słodko nie łudził lubym pod strzechę powrotem.

Otwórzcie, otwórzcie okna w głąb krzyczącego ogrodu,
Topielcem w pieśń popłynę, kipielą pochłonięty!
Leć, ukochany domie, zerwij się z ziemi okrętem!
O, żono! O, przyjaciele! Doprawdy: nie ma powrotu.

За помощь в работе над переводом, как обычно, выражаю благодарность voproshatelniza@lj.