tapirr

dmitrij-sergeev@lj: " О массовых изнасилования в советской оккупационной зоне Германии писалось уже много. И очень много было возмущения по поводу "клеветы на советских воинов". В тех случаях, когда факты признавались чаще всего звучало оправдание - темпераментные красноармейцы мстили немцах за их зверства в СССР.

Есть множество свидетельств того, что красноармейцев на немцев натравливало начальство - с пропагандистскими целями, в качестве поощрения и к качестве компенсации за невыносимые условия службы.

В книге Александра Гогуна про партизанское движение на Украине есть специальная глава "Половая распущенность".

Вот кусок из нее, во многом объясняющий то, что происходило позже в Германии. Думаю, мотивация преступлений партизан против гражданского населения оккупированной советской территории не сильно отличалась от мотивации краснорамейцов, насиловавших и грабивших немецкое население в 1945 г."

Александр Гогун. "Сталинские коммандос",
Москва 2008.

Отрывок из главы
"6.3. Половая распущенность", сс. 370-375

В начале главы описывается "семейная жизнь" командиров партизанских отрядов, имевших множество временных жен.

„…Не были исключением в смысле отношения полов и партизанские вожаки ГРУ.

Алексей Федоров заявлял, что в разведбригаде Антона Бринского «на почве разврата командного состава отрядов указанного соединения заболевания всякого рода венерическими заболеваниями являются обыденными и массовыми»127. Сам Бринский в ответ на обвинения Федорова утверждал, что среди его партизан отмечалось «до 20 случаев венерических заболеваний со стороны бойцов и командиров»128. По свидетельству бывшей партизанки этой бригады Фаины Соломян-Лоц, замужняя партизанка Евдокия Кузнецова, заразившая пятерых командиров, была расстреляна за это как «предатель Родины»129. Позже командир разведбригады утверждал, что после гибели супруги муж Кузнецовой бежал из рядов красных в УПА, а убивший больную женщину командир Перевы-шко был снят Бринским со своего поста130.

Поскольку использование контрацептивов в СССР, а тем более в партизанских отрядах в 1940-х гг. не было широко распространено, природное следствие оживленной половой жизни давало о себе знать. Например, разведсообщение ОУН февраля 1944 г. информировало о ситуации в соединении Алексея Федорова: «У каждого командира, комиссара или лейтенанта есть при себе жена или любовница, с которой спит. Почти каждая жена уже беременна»131. Во время архивного поиска автор нашел лишь два ответа на вопрос о том, что происходило с детьми, если во время их рождения не было перспективы скорого прихода Красной армии. В частности, в отряде Ковпака командиры пытались отправить на самолете в тыл вместо раненого бойца беременную жену132. Упомянутый Григорий Балицкий в дневнике описывал другой путь исчезновения младенцев из отрядов партизан: «Обстановка обстановкой, а малые дети, партизаны рождаются. В эту ночь родился ребенок у Екатерины Рудой. Не знаю, чем кончится жизнь этого малютки... Обычно рождающиеся дети в партизанских отрядах долго не живут, их душат, как мышей. Такая доля этого ребенка также ждет»133.

Сексуальная жизнь участников партизанских отрядов показывает, насколько силен был разрыв в положении командного и рядового состава в отрядах: простые партизаны не имели постоянных любовниц и жен. Американский исследователь Эрл Зимке полагал, что «рядовым партизанам интимная связь с женщинами возбранялась по соображениям морального и дисциплинарного порядка...»134. О половой морали и дисциплине красных командиров УШПД в связи с приведенными фактами говорить не приходится. Основным мотивом запрета было нежелание отягощать боевую единицу «балластом» из женщин и детей простых партизан.

Рядовые удовлетворяли свои естественные потребности другими способами. Как правило, на территориях, до 1939 г. входивших в СССР, в частности центральных и восточных областях Украины, партизанские командиры строго — вплоть до расстрела — боролись с сексуальным насилием простых партизан в отношении мирного населения. Поэтому такие действия были довольно редки. Например, бандеровское донесение, возможно, еще больше драматизирует описываемые печальные события, но в любом случае речь идет не о повальном явлении: «Бывают частые случаи насилования женщин (села Миньковка, Поропивка Потиевского района Житомирской области (сейчас — Радомыщльский район Житомирской области. — А. Г.))»135. Та же терминология, подтверждающая сдержанность сексуального насилия коммунистов, используется другим бандеровцем в описании ситуации на Западном Полесье (юго-западные территории БССР) в августе 1943 г.: «Красные немилосердно грабят население, терроризируют его, редко когда ходят трезвые, и даже насилуют женщин»136. Население на этой территории колебалось между УПА и советскими партизанами, поэтому, очевидно, последние не позволяли себе совсем уж разгульного насилия.

Возможно, что насилие допускалось партизанскими командирами в отношении лиц, приговоренных партизанами к уничтожению. Еще до создания УПА партизаны упомянутой бригады Антона Бринского начали устраивать расстрелы полицаев и членов их семей. По свидетельству жительницы села Старая Рафаловка Раисы Сидорчук, сестер коллаборационистов из семьи Пасевич перед тем, как убить, использовали в сексуальном смысле: «...На глазах у матери изнасиловали старшую дочь, Лизу. С Надей расправились в особенности жестоко, ее изнасиловали, выкручивали руки, истязали. Клаву тоже, прежде чем убить, изнасиловали...»137 Однако это на настоящий момент единственное соответствующее свидетельство, а выводить тенденцию можно на основании хотя бы нескольких фактов.

Зато фактов в изобилии хватает о сексуальном насилии партизан в западных областях УССР. Очевидно, что многие командиры, рассматривая местное украинское население как враждебное, позволяли подчиненным едва ли не любые «проделки».

Характерное описание ситуации на территории Волынской области: «В с. Мшанци, Головной (сейчас — Любомль-ский район Волынской области. — А. Г.) и других насиловали женщин и девчат. В Головной был такой случай: один красный] на дворе хотел насиловать 14-летнюю девушку. Ее отец, прятавшийся в подвале, не вытерпел, вышел и начал его укорять. Красный побил его за это до полусмерти»138.

В феврале 1944 г. в Гороховском районе Волынской области был зафиксирован показательный случай: «Оперируя по селам, красные насиловали женщин. Напр[имер], насиловали 60-летнюю женщину в Клене. В с. Воромли во время насилования 5 девчат вошел красный старшина-лейтенант. Когда запретил этот поступок, чуть его не застрелили, и он ушел»139. После войны Дмитрий Медведев вспоминал о подобном факте: когда чекист беседовал с командиром 12-го батальона соединения А. Сабурова И. Шитовым, будущим командиром Тернопольского соединения, и командиром 7-го батальона Л. Ивановым, будущим командиром Волынского соединения, о том, что их бойцы занимаются бандитизмом и грабежами, не говоря о пьянстве, и требовал навести порядок, дисциплину, «бывший комиссар батальона Шитова сказал мне: „Что Вы хотите, чтобы нас в первом же бою убили наши партизаны?" Они боялись своих партизан»140.

Но вернемся к бандеровским отчетам. В Тернопольской области в марте 1944 г. красные, по свидетельству националистов, в первую очередь стремились найти и уничтожить членов ОУН, но этим не ограничивались: «Другим их занятием является — „Давай водку, сало". Когда достанут водки, пьют до потери здравого смысла. Кидают оружие, стреляют в хате, валяются по земле. Массово насилуют женщин под угрозой револьвера. К изнасилованным женщинам идут „в очереди". Идет 10—20 человек к одной насилуемой женщине. Есть массовые случаи, что в одном селе насилуют от 20 до 50 женщин»141.

Через две недели во Львовской области наблюдалась точно такая же картина: «Партизаны напиваются до беспамятства, а в таком состоянии насилуют женщин»142.
(…)

В конце раздела о дисциплинарных нарушениях в одной из военной структур СССР имеет смысл привести одно очень важное свидетельство. Принадлежит оно коммунисту, а позднее антикоммунисту Миловану Джиласу.

В 1944 г. население Югославии испытало на себе разгул мародерства и насилия советских солдат. От жалоб местных коммунистов офицеры и генералы просто отмахивались. Вышестоящее политическое руководство в ответ на представленные конкретные факты и выражаемую обеспокоенность «политическим эффектом» от поведения красноармейцев начинало требовать уважения к Красной армии. В конце концов делегация югославских коммунистов сообщила о происходящем лично Сталину. Неожиданно тот расплакался, разразившись тирадой о величии собственных вооруженных сил: «И эту армию оскорбил не кто иной, как Джилас!.. Знает ли Джилас, который сам писатель, что такое человеческие страдания и человеческое сердце? Разве он не может понять бойца, прошедшего тысячи километров сквозь кровь и огонь и смерть, если тот пошалит с женщиной или заберет какой-нибудь пустяк?»145 Мемуары — ненадежный источник. Джилас мог исказить слова «вождя народов». Однако поведение солдат и офицеров Красной армии в Восточной Европе в 1944—1945 гг. заставляет с доверием относиться к этому свидетельству всемирно известного югославского литератора. Идущее с самой вершины пирамиды власти осознанное попустительство определенному ряду нарушений дисциплины являлось одной из отличительных особенностей поведения командиров и, следовательно, рядовых в силовых структурах сталинского СССР.“