Здесь - о Бычкове в связи с данном текстом написали Андрей Бессмертный и свящ. Владимир Никифоров.
С.Бычков опубликовал текст "КГБ против священника Александра Меня" (в сети и в журнале Н.Струве "Вестник РХД"). Как и другие тексты этого автора о Мене, этот в основном является пересказом воспоминаний самого о.Александра, записанных на магнитофон В.Никифоровым.
Своеобразной сенсацией является публикация в этом тексте отрывка из допроса полковника КГБ Сычёва. Допрос происходил в мае 1992 года, протокол хранится в некоем "деле 60369". Бычков не отмечает, в архиве какого учреждения хранится это дело. В своей статье он использует также материалы Центрального архива ФСБ - возможно, там находится и этот материал. Само умолчание примечательно.
Вот что говорил полковник КГБ Сычёв в мае 1992 года:
"Лично с Менем Александром Вольфовичем я встречался эпизодически, всего раза три-четыре, не больше. Первый раз, когда он был допрошен по уголовному делу на Никифорова, и во второй раз мы с ним встречались в 1985 или 1986 году по поводу публикации в "Вестнике РХД" – "Семь вопросов и ответов о РПЦ". Автор статьи анонимный и я пытался выяснить у Меня, кто мог автором этой статьи. Авторами были Василенко, Кротов и Андрей Бессмертный. Их мы установили сами, не с помощью Меня, который знал о том, что они были авторами статьи, так как все трое были духовными чадами Меня. Речь шла в статье о Русской Православной Церкви, о происходящих в ней процессах, сама статья была клеветнического содержания. По этой причине авторы были анонимными, но зная содержание, мы установили их".
К этому тексту Бычков делает примечание:
"В 1981 году, на одной из последних встреч руководителей малых групп новодеревенского прихода, накануне "андроповского" гонения, я раздал участникам своеобразную анкету из семи вопросов. На нее откликнулись Андрей Анзимиров-Бессмертный, Леонид Василенко и Максим Кротов. Позже их ответы нелегально были пересланы в Париж и были опубликованы в "Вестнике русского христианского движения."
Здесь Бычков лжёт дважды. Во-первых, он передавал анкету не Максиму Кротову, а Якову Кротову. Обращался он ко мне при этом как к Якову (по паспорту я тогда был "Максим"). Во-вторых, вопросы он мне передал при встрече с глазу на глаз, а вовсе не на какой-то встрече "руководителей малых групп". Я никогда "руководителем" таких групп не был и на подобных встречах (если они и бывали) не присутствовал.
Следует отметить, что Бычков употребляет безличный глагол "были пересланы", когда говорит о том, как материалы попали Н.Струве. В моём, во всяком случае, он мне прямо говорил, что материал будет переслан лично им. Я свой текст передал С.Бычкову и никому более. Только С.Бычков знал, что я являюсь настоящим автором этого текста.
Когда в 1980-е годы меня начали допрашивать в КГБ, на вопрос о том, через кого текст попал за границу, я, по совету о.Александра Меня, ссылался на о.Сергия Желудкова. Во время последнего допроса в мае 1990 года меня особо спросили, считаю ли я допустимым распространение в России "Вестника РХД", на что я отвечал утвердительно.
Каждый раз после допроса я рассказывал о.Александру Меню, о чём шла речь. Мы не говорили при этом о С.Бычкове (мы с о.Александром в принципе избегали говорить о Бычкове), но логика подсказывала, что только Бычков мог раскрыть КГБ наше авторство.
А вот что сказал полковник Сычёв на своём допросе 1992 года:
"Василенко, Кротов и Андрей Бессмертный после их установления были в КГБ. Андрея Бессмертного пригласили первым, а после него пришли сами Кротов и Василенко Леонид. Все они подтвердили свое авторство статьи "Семь вопросов и ответов о РПЦ". Я лично беседовал с ними. Поскольку материал об этом событии был рабочим, рядовым, он был уничтожен в 1987 или 1988 годах".
Что я или Василенко пришли на Лубянку "сами" - фантастическая ложь. Могу это твёрдо сказать в отношении себя. Уверен, то же сказал бы и покойный ныне Л.И.Василенко. Абсолютной фантастикой является сама формулировка "пришли сами". На все допросы я являлся по требованию сотрудников КГБ, последний допрос они провели прямо на моём рабочем месте (я тогда был заведующим музеем им. Пушкина в Больших Вязёмах). Кстати, точно так же - на рабочем месте - провёл последний допрос о.Александра Меня полковник Сычёв в июле 1990 года. Но об этом допросе Сычёв умолчал.
Ещё раз: я не "приходил сам" в КГБ, чтобы рассказать о том, что публикую антисоветские памфлеты за границей. Я не "подтверждал своё авторство", оно было известно и без меня.
Зачем понадобилось Сычёву сочинять такую очевидную ложь, причём заранее предупреждая, что документы, которые могли бы подтвердить или опровергнуть его слова, уничтожены?
Ответ очевиден: чтобы обелить того, кто действительно сообщил в КГБ о нашем авторстве. Это мог быть только Сергей Сергеевич Бычков.
Забота, с которой полковник Сычёв попытался отвести подозрения от своего агента, вызывает уважение. Однако, попытка произведена с той же степенью халтурности, с которой чекисты обычно отрабатывают свои деньги. Фантастическая картина двух диссидентов, ни с того ни с сего идущих в КГБ признаться в антисоветском преступлении, - не лучшее алиби Бычкову. В этом отношении остаётся непревзойдённым другое прикрытие - в начале 1980-х годов некрасивую семейную историю Бычкова использовали в фельетоне против о.Александра Меня для дискредитации его как пастыря.
В своей статье Бычков пишет: "Служа в Тарасовке, отец Александр познакомился со знаменитой пианисткой Марией Юдиной и писателем Александром Солженицыным. Я прекрасно помню атмосферу тарасовского периода, поскольку мое воцерковление в августе 1967 года началось именно там".
А я не менее прекрасно помню, как Наталья Леонидовна Трауберг вспоминала о том, как в 1967 году отреагировал отец Александр Мень на вопрос, зачем он общается с несомненным стукачом Бычковым как с обычным знакомым. Отец Александр сказал, что и стукач - тоже человек, у него тоже есть духовная жизнь.
Да, стукач - тоже человек. Однако, стукач, который пытается перевалить свой грех на других, поступает хотя и вполне логично, но всё же заслуживает отпора. Пожалеть человека Сергея Бычкова нужно. Особенно нужно его пожалеть теперь, когда после многих лет сочинения фельетонов против владыки Кирилла (Гундяева), когда к месту и не к месту Бычков в "Московском комсомольце" бранил епископа "табачным митрополитом", журналист Бычков аккуратно меняет курс. "Милые бранятся, только тешатся".
Агенты КГБ были в самых разных, зачастую конкурирующих церковных структурах, они воюют друг с другом, в том числе, публично обвиняют друг друга в стукачестве. Пожалеть их можно, но - не более того. Цеховая солидарность у них есть и проявляется она в том, что в стукачи и гебисты умеют объединяться, чтобы защитить своё царство от возможных разоблачений, чтобы исправно выполнять главную свою миссию - давить бунтарей и укреплять кол деспотизма, он же "вертикаль власти".
Однако, ещё больше жалко тех православных из прихода о.Александра Меня, которые, будучи уверены в том, что С.С.Бычков - стукач и провокатор, выполнявший мелкие поручения КГБ, всё же продолжают поддерживать с ним отношения. Думается, тут два побудительных мотива: опасение гадостей со стороны Бычкова и надежда получить какие-то выгоды от знакомства с журналистом "центральной газеты".
С.С.Бычков подождал, пока умрёт Л.И.Василенко, чтобы запустить дезинформацию КГБ о том, что якобы мы с Леонидом Ивановичем сами пошли доносить на свои антисоветские преступления. Состояние моего здоровья, видимо, достаточно хорошее, так что ждать моей смерти С.С.Бычков не счёл возможным.
Что ж, как и всё гебистское, вышло криво и с обратным эффектом - стукачество С.С.Бычкова лишь получило ещё одно подтверждение. Впрочем, в наше время это - не позор, напротив, Бычков может смело претендовать на получение правительственной награды и уважения со стороны всех, кто наивно считает возможным использовать Кесаря и кого в итоге Кесарь так цинично использует.