![](http://www.photocenter.ru/myphoto/films/sY8Bz7hSSDxFw0YPBhkvyw/o-5uDnhOUkPDzOimMaUkNcHg/17.jpg)
З. Церетели. "Президент России Путин в юбке пьёт чай" (с) stilo
![](http://www.kommersant.ru/Issues.photo/DAILY/2006/035/KMO_071874_00412_1m.jpg)
президента Академии художеств Зураба Церетели.
За триумфом мастера с замиранием сердца смотрел ГРИГОРИЙ РЕВЗИН.
Известно, что к творчеству Зураба Церетели русская интеллигенция
относится неравнодушно. Если один интеллигентный человек
скажет про господина Церетели, что хотя он и да,
но, с другой стороны, все же нет, то другие интеллигентные
люди будут над ним милостиво улыбаться.
Тут дихотомия, потому что, с одной стороны,
ни один интеллигентный человек вроде как не должен
ходить на выставку господина Церетели, но с другой стороны,
в культурных домах весьма востребован разговор о том, какой он все-таки ужас.
Не сходив, тут трудно блеснуть новыми оттенками темы, а блеснуть хочется
всем. Это еще не все, потому что вдобавок многим надо еще и отметиться.
Устремленные арт-деятели ругают Зураба Константиновича за его отстойность, а упертые,
напротив,
за отступление от реализма, но первым он дает деньги и помещения на их буйное цветение,
а вторым деньги и звания на их косное прозябание, причем берут и те, и другие, и
не прийти как бы тревожно в рассуждении хозяйственных последствий.
Причем тех, которые пришли, чтобы поделиться свежими наблюдениями
вроде "Петра видел? Вот ужас, а!", невозможно было отличить от тех,
которые пришли с мыслью финансовой или чиноискательной. Даже возникало ощущение,
что это были одни и те же люди. </span>
</p>
В связи со всем этим вернисаж превратился в форменное столпотворение.
Это было ужас что такое. Нет, по-моему, прогрессивного куратора, художника,
критика, которого вчера не было в Манеже. Но нет и регрессивного, которого там не было. Где, скажите, на каком вернисаже могут вместе пройтись по залу великий критик современности Екатерина Деготь и бывший инструктор ЦК КПСС по искусству Вадим Полевой, которого коммунисты с человеческим лицом еще в 1960-е прозвали "одноруким двурушником"? Мрачный реалист Ефим Зверьков и бывший искрометный критик пионерии, а ныне мастер талмудического гобелена Григорий Брускин? Поэты и чиновники, кинематографисты и финансисты, певцы и хозяйственники, спортсмены и раввины, сенаторы и подростки из далеких грузинских селений, тысячи, тысячи человек висели на трех этажах галерей Манежа как на стадионе, а над всем этим летело многоголосье песни "Расцветай под солнцем, Грузия моя, Ты судьбу свою вновь обрела". Всех соединила великая сила искусства Зураба Церетели, хотя не все согласились бы с тем, что именно она их с кем-то соединила. Это какое-то таинственное наше все, про которое все думают, что оно хотя и все, но не наше, а чье-то другое. А чье, интересно? </span>
![](http://www.kommersant.ru/Issues.photo/DAILY/2006/035/KMO_071874_00004_1m.jpg)
Так вот я что хочу сказать? Бывают художники, которые работают сами по себе, в одиночестве, на будущее, ну как, скажем, Роберт Фальк – пять-семь картин в год. Бывают художники с большими мастерскими, работают на рынок, масштаб грандиозный. Вот, скажем, Рубенс по триста полотен в год выдавал. А Зураб Церетели – это гигантская мастерская, работающая в промышленных масштабах, но в стол. Вы когда-нибудь видели, чтобы какая-то работа этого мастера продавалась? Висела в галерее? Появлялась на ярмарке? Я такого никогда не видел. Он даже скульптуру в лучшем случае дарит, а так – все для будущего, все к себе же во двор или в собственный музей. Просто бессребреник какой-то, хотя и непонятным путем хорошо обеспеченный бессребреник.
Это таинственно, но я вот на что хочу обратить внимание. Это же идеал российской интеллигенции. Ведь что может быть позорнее продажного художника? Естественно, он должен работать в стол. Но с другой стороны, просто так бессребреник – это, конечно, достойно, но не слишком привлекательно. Ничто так не украшало советского интеллигента-бессребреника, как дача, машина и квартира в центре, а сейчас это усилилось. Ну и конечно, работа не покладая рук, в промышленных масштабах. Ну вот как когда читаешь "Красное колесо", то ведь ощущение, что это целый институт источники обрабатывал. Но в стол.
Вообще, все, что делает Зураб Константинович,– это воплощение духовной пищи российской интеллигенции. Вот он, вернисаж, тысячи интеллигентов всех марок и мастей, а над головами семиметровые Иосиф Бродский и Владимир Высоцкий. Главные, так сказать, духовные блюда. Нет, этого, конечно, мало, нужно лобио-сациви, и пожалуйста, тут по стенам – Булат Окуджава, Белла Ахмадулина, Евгений Евтушенко, Андрей Вознесенский, Марина Цветаева, Анна Ахматова. Мало? Хочется, чего-то зарубежного, правильно, мы же всемирно отзывчивые люди – так у него есть живописные оммажи Пикассо, Сезанну, Модильяни, Ван Гогу, свежие и праздничные, как овощи-фрукты в феврале. Ты посмотри, какая зелень – кубизм, футуризм, экспрессионизм, все есть. Есть даже немножечко абстракции, но это на любителя, с краю стола, как кайенский перец. И над всем этим – "Тбилисо-о-о!", голосом сладким и печальным, с приятной кислинкой, как соус ткемали. И это правильно, потому что какой русский интеллигент не любит грузинского ресторана.
И вот спрашивается, ну почему они его не принимают? Ну что им не хватает? Это же ее, интеллигенции, мастер, и все что он делает – это ее воплощенный портрет. Хочешь русскую историю – пожалуйста, вот Петр. Надоела русская история, захотелось гламура – пожалуйста, вот леди Диана, ровно фотка из Voque, только бронзовая. В церковь потянуло – вот тебе портреты иерархов, благостные, как колокольный звон. А кому на историческую родину – и это есть, специальный раздел еврейской темы. Все есть! А какой темперамент – весь Манеж занял! А какая известность! Мне примерно раз в год звонят то с BBC, то из The New York Times, спрашивают: "Что вы думаете про Зураба Церетели?" Думаю, что это единственный русский художник, о котором The New York Times не просто статьи дает, а еще вот звонит и пытается выяснить, что считают разные люди. Что тут и думать нечего – единственный всемирно известный русский мастер.
Но на самом деле, конечно, есть что думать. Некоторые считают, что духовная жизнь русской интеллигенции глубже, чем переживания от грузинского ужина, пусть и очень хорошего. Где страдания, где борьба, где, если по всей строгости спросить, Деррида с Хайдеггером и Путин с Сурковым? Не поднята опять же тема Ходорковского. Нет их. Но может, и не надо? Может, это наносное? Это уже не грузинский ужин получается, а мрачное сидение под водку. Поговорить про Высоцкого, Бродского, кубизм, футуризм, покушать и послушать "Тбилисо" – чего ж еще-то надо? Я даже больше думаю. Вот он очень хочет быть похожим на великих Пикассо, Шагала, Матисса – с такими же персональными музеями, тысячами людей на вернисажах, многомиллионным состоянием, а нам все кажется, что они были мощнее и глубже. А я вот думаю иногда: может быть, ровно такими и были? Пикассо однажды сделал бронзовую козу, и очень похоже на Петра Великого получилось. Одного уровня вещи, я имею в виду в пластическом смысле.
Также см здесь:
http://recepter.livejournal.com/119151.h
и здесь:
http://recepter.livejournal.com/118825.h