У меня дома водятся тараканы. Не простые - но большие, длинной почти в половину указательного пальца.
Первое время, конечно же, я пугался - они такие быстрые, и большие.
Но теперь, как только я вижу таракана, я открываю СВОЙ ОСОБЫЙ ЯЩИК. Он висит на стене, закрытый на щеколду. В нем - баллончик Axe - дезодоранта и совок. Это - специальный совок, он не для мусора, он для тараканов. Рядом висит маркер - им я ставлю засечки на моем совке. Один пойманный таракан - одна засечка.
Но вот ползет таракан. Мгновенно открываю Axe, другой рукой подманиваю таракана на совок. Если не идет сам - то его подгоняет мощная струя едкого газа. Таракан не может понять - в совке, в который он забежал - слишком высокие стенки - выбраться он не может. А на выходе его ждет баллончик. Наверное, он думает, что сейчас его раздавят. Но давить - не мой метод. Потом отскребать ошметки, фу.
А еще они хрустят. Мерзко. Отвратительно.
Таракана ждет участь хуже. Аккуратно на водную гладь унитаза я кладу лист туалетной бумаги. Рывок рукой - и таракан стоит на ней. Бумага промокла, но остается на плаву. Таракан осторожно стоит на ней и шевелит усами. Тогда я достаю свой член. И начинаю писать. Прямо в унитаз. У меня всегда находится немного мочи как раз для тараканов. Иногда я задираю член вверх, чтобы таракан ощутил свой первый и последний в жизни Золотой Дождик. Я уже мастер, и никогда не промахиваюсь мимо унитаза. Опустошив свой мочевой пузырь, я спускаю воду и ставлю очередную засечку на совке. Mission Completed.
Но вчера вдруг случилось неожиданное. Таракан появился второй за день. Сколько бы я не тужился - я не мог добить его мощной струей. Черт, да я не мог добить его никакой струей. И тогда...
... Усатый черный жид плыл на плоту. Он удирал из концлагеря. Ему не хотелось попасть под пресс. На его несчастье, над ним пролетал фашистский бомбардировщик. К несчастью жида, пилот заметил маленький, почти потонувший плот. Медленно нависла боевая машина над жалким усачом. Медленно открылся бомболюк, обнажив черную дыру смерти.
Пжжжииииииу.... Плюх.
Пжжжииииииу.... Плюх.
Две бомбы всколыхнули водную гладь прямо рядом с плотом.
- Verdammt noch mal! Что такая большая бомба делает в моем самолете?
Летчик, кряхтя, раздвигает бомболюк руками, и последняя, третья, особо большая бомба падает в воду.
На водной глади, опасливо стоя всеми своими жидовскими лапами на бомбе, лежавшей, как бревно, все еще балансировал живой усатый черный жид.
Летчик был в растерянности - он все еще не убил Унтерменша, хотя сбросил уже все свои бомбы. Но вдруг, совершенно неожиданно для фашиста, в его самолете выдвинулся пулемет.
- Sie beenden!
Бомбардировщик тяжело развернулся, глядя своим зловещим пулеметом прямо в рожу наглому усатому жиду. Летчик, усмехаясь, передергивал рычаг подачи пуль, и с каждым новом рывком ствол пулемета крепчал и был готов вот-вот разразиться очередью.
То ли неисправность появилась еще на заводе, то ли летчик так усиленно передергивал ручку управления подачи пуль, но пулемет как-то странно задрожал. "Черт подери, да он собирается выпустить всю обойму сразу!". Это не входило в планы фашиста - он хотел растянуть удовольствие казни мерзкого живого усатого жида.
Согнувшись, немецкий пилот заткнул дуло пулемета пальцем. Пулемет задрожал, начал вибрировать.
- Die nur eine judische Sache!
Летчик зажмурился, застрекотал пулемет. Тра-та-та-та-та... С каждым выстрелом обойма приближалась к концу, и с каждым выстрелом летчик еле успевал разделять пальцем пули, вылетавшие из его мощного ствола. Чем дольше он стрелял, тем сильнее дрожал пулемет, тем сильнее он отклонялся от начальной цели. Казалось, что он старался выпустить остаток обоймы не в мерзкого черного жида, а в лоб фашистскому пилоту. Обойма заканчивалась, пилот, зажмурившись, держал пулемет уже обеими руками. Пффф... Отдышавшись, фашист открыл глаза. На бомбе лежал дохлый усатый жид. Один ус был переломлен пополам. Спина мерзкого черного жида была переломлена, и он истекал своей мерзкой нечеловеческой белой кровью. Mission Accomplished. Я смыл воду, надел штаны и поставил еще одну засечку на свой совок.