Настроение:	tired
Музыка:	Беломорс - ПРАВОСЛАВНЫЙ ХЕНТАЙ
Entry tags:	gomoseki, rpc, smeshnoe

старец-исповедник был педерастом
Нашел в комментариях у Кураева. О молитвенном подвиге
православного старца архимандрита Иосифа.

...После службы старец накормил нас обедом своего
приготовления, а к чаю был даже испеченный им пирог. За
столом он много рассказывал нам из своей поистине
замечательной жизни.

Он был живой историей Российской Церкви ХХ
столетия. Ровесник века, он в возрасте шести лет по
сиротству был отдан в Ново-Иерусалимский монастырь, где
один из его дядьев был иеромонахом, и, стало быть, провел
в монашестве свыше восьмидесяти лет. В монастыре его
поставили на клирос петь дискантом, и ему довелось видеть
Государя Императора Николая Александровича, когда в
составе монастырского хора он участвовал в смотре-конкурсе
церковных хоров, почтеннном Высочайшим присутствием. Он
прислуживал в алтаре св. Иоанну
Кронштадтскому. Иподьяконствовал при служении
патр. Тихона. В 1929 г. уже в сане иеромонаха попал на
Соловки, где был знаком со всеми легендарными
новомучениками. Служил литургию на архиерейской груди. Был
знаком с Флоренским. После Соловков его отправили в ссылку
в Сибирь, откуда он бежал через Казахстан и китайскую
границу. Из Китая добрался до Турции, а оттуда - в
Париж. В Париже он пришел к митр. Евлогию Георгиевскому,
но поскольку у него не было при себе никаких документов,
подтверждающих его священный сан, тот не счел возможным
допустить его к служению. Тогда он устроился рабочим на
фабрику обоев и работал там, пока не повстречал кого-то из
эмигрантского духовенства, кто еще по России знал его как
священника и подтвердил его сан, после чего Евлогий принял
его в клир. Во время советско-финской войны он служил
священником в лагере для русских военнопленных, а по
окончании ее вернулся в Париж. Но в 1945-46 гг., когда
митр. Николай Ярушевич приехал на Запад агитировать
эмигрантов возвращаться на родину-победительницу, о. Иосиф
одним из первых поверил и взял советский паспорт. Прямо на
советской границе его пересадили из спального вагона в
столыпинский и отправили в лагерь, а после освобождения
сажали еще несколько раз.

Обо всем этом он рассказывал нам со множеством интересных
подробностей, и я был в восторге, что смогу остаться жить
при таком замечательном старце и, может быть, даже приму
от его руки монашеский постриг, связав себя тем самым
посредством такого живого звена со златой цепью
исповеднической традиции, восходящей еще дальше - к
славной дореволюционной Русской церкви. Потом я пошел
проводить Марину до станции, и дорогой мы с воодушевлением
обсуждали услышанное, и она горячо поздравляла меня с
успешным завершением моих исканий.

Но когда я вернулся к о. Иосифу уже один, то истории его,
хотя они по-прежнему касались в основном сферы церковной
жизни, приобрели совсем другой колорит. Оказалось, что
этот замечательный старец-исповедник был педерастом, и
любой разговор, с какого бы предмета он ни начинался,
очень скоро сводился у него на эту, самую волнующую для
него, тему, и он с упоением говорил о мужестрастии в самом
положительном ключе.

Он рассказывал про своих духовных чад из Москвы - дядю лет
двадцати восьми и его восьмилетнего племянника-любовника:
какие это чудесные верующие люди, а мальчик - так просто
ангелочек. По его словам, ``ангелочек'' сам соблазнил
своего дядю, который сперва поколотил его в ответ на
приставания, а потом по совету старца не стал
препятствовать, чтобы хуже не было, если малец по чужим
мужикам пойдет. ``И мы в баньку-то с ними вместе как
пойдем, то я помоюсь поскорее, да и выйду, так как
понимаю, что им ведь еще и свое дело нужно сделать'',- с
умилением рассказывал батюшка.

Умилительный какой

Привет