Помню один эпизод. Однажды мы сошлись у меня дома: Мамлеев, его безумные поклонники, дщерь, а также несколько замечательных художников, среди них Василий Полевой и Николай Мануйлов по прозвищу Кук. Мы целый день из мокрой газеты, из папье-маше лепили маски, и когда они высохли, раскрасили их. Среди этих масок была деревенская дура с большими губами и мочалкой вместо косы. Разгульная девка с бесстыдной улыбкой и рыжими волосами из металлической проволоки. Лихой солдат с кивером и с усами вразлёт. Там была ослиная башка и козлиная рожа. А также была смертушка: белый неровный короб с пустым ртом и провалами глаз, смертушка, покрытая лазоревыми цветами. Мы напялили на себя эти маски, стали танцевать. И забылись: кто мы и где мы. Мы превратились в русских скоморохов, в русских ведунов, в русских чертей. И я, напялив на себя маску солдата с кивером, всё хотел угадать, под какой маской скрывается Юрий Мамлеев. Он скрывался под маской смертушки. И теперь, вспоминая этот эпизод, я повторяю: Мамлеев, неся за спиной мешок мёртвых костей, шагал по чудесному лугу, и у него под ногами распускались лазоревые цветы.

izborsk-club.ru/19672