ВРЕМЯ · ВСПЯТЬ

Вы уедете, я знаю,
За ночь снег опять пройдет.
Лыжня синяя, лесная
Постепенно пропадет.

Я опять пойду средь просек,
Как бывало в эти дни.
Лесорубы, верно, спросят:
«Что ж вы, Павлович, одни?..»

Как мне гражданам ответить?
О себе не говорю!
Я сошлюсь на сильный ветер
И, пожалуй, закурю.

Ну, а мне-то...
Ну, а мне-то?..
Ветра нет... ведь это ж факт...
Некурящему поэту
Успокоить сердце как?

Или так и надо ближним,
Так и надо без следа,
Как идущим накрест лыжням,
Расходиться навсегда?..

1935

Деревня Лютые Болота.
Висячий
комариный гам.
Ночь просверлили самолеты,
спать не давая старикам.
И мне.
И мне давно не спится.
Хоть головою ткнуться
в мхи!
Ковшом из кадик пью водицу,
поют дурные петухи.
Ночь тяжела и незнакома,
как на другой планете
ночь...
У человека нету дома.
И хорошо!
С рассветом -- прочь!
Прощайте, Лютые Болота,
и птица дальнего полета.
Спокойно спите, старики:
еще в тумане стынь реки.

Давно хотел сложить стихи про то,
Что не люблю я зимнего пальто.
Ношу его из-за проклятой стужи,
В пальто мне плохо, без него мне хуже!
1958

Я со псом разговаривал ночью,
Объясняясь,— наедине,—
Жизнь моя удается не очень,
Удается она не вполне.

Ну, а все же, а все же, а все же,—
Я спросил у случайного пса,—
Я не лучше, но я и не плоше,
Как и ты — среди псов — не краса.

Ты не лучший, единственный — верно,
На меня ты печально глядишь,
Я ж смотрю на тебя суеверно,
Объясняя собачую жизнь.

Я со псом разговаривал ночью,
Разговаривал — наедине,—
И выходит — у псов жизнь не очень,
Удается она не вполне.

Тает снег, лежащий на крыше,
Ибо так установлено свыше.
1958

крошка-иней скрипит на зубах,
клумбы-бабочки спят под снегом,
и на курьих ногах - изба:
дом стоит под холодным небом.

солнце жёлтое - вечный взрыв,
и луна - леденец и пряник,
дышит дом, собою закрыв -
дым заводов и башни кранов.

рваный взгляд бумажных афиш,
треплет ветер мёрзлые сплетни,
протыкает звонкую тишь
трель трамвая...

опять последний...

В желтых липах спрятан вечер,
Сумерки спокойно сини,
Город тих и обесцвечен,
Город стынет.

Тротуары, тротуары
Шелестят сухой листвою,
Город старый, очень старый
Под Москвою.

Деревянный, краснокрыший,
С бесконечностью заборов,
Колокольным звоном слышен
Всех соборов.

Полутени потемнели,
Тени смазались краями,
Переулки загорели
Фонарями.

Здесь остриженный, безусый,
В тарантасе плакал глухо
Очень милый, очень грустный
Пьер Безухов.

1956

Только не надо
ветра и града.
Только не нужно
снежно и вьюжно.
Нынче рвалися,
падали листья.
Вот они клены — сплошь оголены.
Вот они ивы —
сонно-тоскливы.
Вот они липы —
бывшие глыбы,
бывшие тучи
зелени, сучьев.

...Если возможно,
дождь — осторожно!
Ветер, ты вечен,
будь человечен.
Солнце и время,
мудрое племя,
вы ли не сила?

Я ль не просил вас?

Моя зеленая избушка —
В старинном парке над рекой.
Какое здесь уединенье!
Какая глушь! Какой покой!

Немного в сторону — плотина
У мрачной мельницы; за ней
Сонлива бедная деревня
Без веры в бодрость лучших дней.

Где в парк ворота — словно призрак,
Стоит заброшенный дворец.
Он обветшал, напоминая
Без драгоценностей ларец.

Мой парк угрюм: в нем много тени;
Сильны столетние дубы;
Разросся он; в траве дорожки;
По сторонам растут грибы.

Мой парк красив: белеют урны;
Видны с искусственных террас
Река, избушки, царский домик...
Так хорошо в вечерний час.

Рожь, рожь… Дорога полевая

Ведет неведомо куда.

Над полем низко провисая,

Лениво стонут провода.

Рожь, рожь – до свода голубого,

Чуть видишь где-нибудь вдали,

Ныряет шапка верхового,

Грузовичок плывет в пыли.

Рожь уходилась. Близки сроки,

Отяжелела и на край

Всем полем подалась к дороге,

Нависнула – хоть подпирай.

Знать, колос, туго начиненный,

Четырехгранный, золотой,

Устал держать пуды, вагоны,

Составы хлеба над землей.

1939

Все повторяется на свете -
Вагоны, облака, дымок.
Я, трижды совершеннолетний,
Дышу, как юноша, легко.

Бурлит поток воспоминаний,
И льются музыкою вновь
Ручьи недопитых желаний,
Без спроса проникая в кровь.

В смятенье сам себе не верю,
Что я по-прежнему пою.
Должно быть, добрые деревья
Мне свежесть отдали свою.

Здесь нет вопросов и ответов,
Все ясно, и понятно все.
Пусть поезд вновь меня по свету,
Как теплый дождик, пронесет.

1966

Свистела вьюга, снег ли таял,
Цвела ли вишня, жег ли зной,
Когда-то письма прилетали,
Как птиц щебечущие стаи,
Чтоб побеседовать со мной.

Конверты помню голубые
И желтые, как янтари,
С двойной подкладкой и простые,
Красноречивые, немые —
Свидетели моей зари.

Но время стрел не тратит даром,
И вот, струя свой сладкий яд,
Конверты те же с прежним даром,
Но не к моим дверям летят.

Пусть жизнь моя другим заботам,
Другим волненьям отдана,
Но с грустью я за их полетом
Слежу из моего окна.

1939, Москва

Высокая стоит луна.
Высокие стоят морозы.
Далекие скрипят обозы.
И кажется, что нам слышна
Архангельская тишина.

Она слышна,- она видна:
В ней всхлипы клюквенной трясины,
В ней хрусты снежной парусины,
В ней тихих крыльев белизна -
Архангельская тишина...

1929

С паровозами и туманами
В набегающие поля
На свидания с дальними странами
Уезжаем и ты и я.
Уезжаем от мокрых улиц,
Безразличия чьих-то глаз,
Парусами странствий надулись
Носовые платки у нас.
Мы вернемся, когда наскучит
Жизнь с медведями, без людей,
В город мокрый и самый лучший,
В город осени и дождей.

1955

Голод
пополам
режет,
Настроение
плачет...
И вдруг:
«Пирожки
свежие,
Свежие
и горячие,
Лучшие в мире...»
Лизнул слюну с губ —
«Берите
четыре
За руб».
Рассказывать об этом можно
И в стихах
и устно,
Пирожки до невозможного
Вкусные.

1955

Смеркаться начинает,
Уж звезды надо мной,-
И вот мы подъезжаем
К заставе городской.

Дома стоят рядами,
Огонь мелькает в них,-
И стук от экипажей
Несется с мостовых.

Вся скука городская
Приходит мне на ум,
И как гнетет здесь душу
Забот вседневных шум.

Скорей! насквозь чрез город,
Ямщик, скачи же ты:
Там - снова бесконечность
И вольный мир мечты.

<1839?>

Во Франкфурте
Холодно розы цветут.
В Москве
Зацветают
Узоры
На стеклах.

Наш «бьюик» несется
В багряных потемках —
Сквозь сумерки
Строгих немецких минут.

Сквозь зарево кленов
И музыку сосен.
Сквозь тонкое кружево
Желтых берез.

Я в эти красоты
Ненадолго сослан,
Как спутник
В печальные залежи звезд.

Со мной переводчица —
Строгая женщина.
Мы с нею летим сквозь молчанье
И грусть.

И осень ее
Так прекрасна и женственна,
Что я своим словом
Нарушить боюсь.

Нас «бьюик»
Из старого леса выносит.
Дорога втекает
В оранжевый круг.

Как все здесь похоже
На русскую осень.
Как Русь не похожа на все,
Что вокруг.

Иду, бодрюсь... А где-то ель скрипит,
И почему-то делается грустно.
Все спит кругом, а может, и не спит,
А только притворяется искусно.

На дне канав мерцает лунный блик.
Пугая тишь, заухал филин в чаще.
Как путь далек, как этот мир велик!..
Друзья, давайте видеться почаще!