Мифология левого украинского национализма от Андрея Манчука
В основе всех исторических фальсификаций всегда лежит один и тот же нехитрый прием. Речь идет о подборе и «правильной» расстановке фактов и фактиков под заранее заданную установку. При помощи такого метода, в общем, всегда можно «доказать» любую чепуху. Здесь вопрос лишь в ловкости и изворотливости фальсификатора.

Значит ли это, что факту нужно отказать в его праве? Нет, конечно. Просто следует помнить, что отдельный факт далеко не всегда способен раскрыть логику исторического процесса, а иногда и прямо затрудняет обнаружение объективной истины, которая есть и в жизни, и в истории. История — это не просто набор фактов, а движение, имеющее свою логику. Следовательно понять историю - значит понять ее логику. Таков единственно правильный подход к историческому исследованию.

Рассмотрим с этой точки зрения статью одного из лидеров киевской группы «Организация марксистов» Андрея Манчука «Триста лет мифотворчества», приуроченную к юбилею Полтавской битвы. Тем более, что статья получилась не только о Полтаве, но гораздо шире.

Итак, что хотел нам сказать Андрей Манчук? Все сводится к следующему.

Переяславская рада — это не более, чем эпизод или тактический ход в политических интригах Богдана Хмельницкого, который был не многим лучше Мазепы и даже участвовал в походе польских войск на Смоленск. По отношению к населению Украины или Малороссии русские, шведы и поляки выступали одинаковыми эксплуататорами и колонизаторами. Само же население Украины вело себя подобно «Организации марксистов», т.е. никого не поддерживало, а занимало третью классовую позицию и уныло бурчало что-то у себя в огороде против всех поганых эксплуататоров, которые мешают ему жить. Русские принесли на Украину крепостное право, с «которым покончили походы Хмельницкого и Кривоноса». Попутно Манчук не удержался и посмаковал цитату Льва Толстого о том, каким ужасным деспотом был Петр и пропел славу отцу украинского национализма Тарасу Шевченко. Куда же без этого.

В общем, все это банальная, замешенная на вульгарной социологии, мифология левого украинского национализма, которая отличается от мифологии национализма правого лишь тем, что причисляет Мазепу не к национальным героям, а к эксплуататорам. Здесь мифология левых националистов даже безнадежно проигрывает мифологии правых, так как фактически отказывает представителям имущих классов в праве представлять национальные интересы. А это является очевидной глупостью. Впрочем, идеология левого украинского национализма, вообще, крайне непоследовательна. Ее носители могут вовсе отказываться признавать наличие национальных интересов, то вдруг начинают лить горькую слезу о национальном угнетении.

Теперь обратимся к логике истории. То, что русские принесли на свободную Украину крепостное право - это такая старая и наивная глупость, которую и комментировать уже кажется неудобно. Но все-таки придется. Во-первых, никакой Украины не было. Гетманщина еще не была государством. Говорить о том, что походы Хмельницкого покончили с крепостным правом это примерно то же самое, как сказать, что с крепостным правом покончили походы Пугачева. Любой марксист не может не понимать, что у крепостного права в восточной Европе была объективная экономическая основа, которую невозможно было упразднить никакими походами. Украина не могла избежать крепостного права ни при каком раскладе. Вопрос лишь в том, были бы это ополяченные помещики крепостники, либо своя казацкая старшина. В первом случае, социальное угнетение соединилось бы с национальным, как это имело место в Ирландии, во втором — открывалась дорога для нормального национального развития, что давало в перспективе и более прямой путь к социальному освобождению.

Далее. Ко времени воссоединения в народе еще жила память о былом единстве. И народ в общем желал этого воссоединения. Переяславская рада была стратегическим выбором, а вовсе не тактическим ходом. И величие Хмельницкого как раз в том, что он пошел на этот выбор. Не надо забывать, что вслед за Переяславской радой последовала и массовая присяга народа Украины, которая проводилась добровольно. И впоследствии все изменники из казацкой верхушки никогда не находил поддержки у народа Украины, как никогда не было на Украине никакого освободительного национального движения. Левобережная Украина и Россия росли вместе, как одно целое. Мы вместе создавали литературный язык, государство, культуру. Здесь никогда не было отношения метрополии и колонии. Фактически мы давно стали одним народом. Вот в чем истина, в которой легко убедиться и сегодня, проехав по юго-восточный Украине.

Описывая ужасы крепостного права, солдатского разгула или деспотизма Петра Манчук пытается получить небольшой националистический доход с той истины, что до времени человеческий прогресс «уподобляется тому отвратительному языческому идолу, который не желал пить нектар иначе, как из черепа убитых». Да это действительно так. Но формы, в которых осуществлялся прогресс еще не повод переходить вслед за Манчуком на сторону черной реакции, которая, кстати, всегда не менее жестока и кровава.

Обратимся к Мих. Лифшицу, именем которого манчуки по какому-то недоразумению постоянно клянутся. В работе «Франко-русские культурные связи» Лифшиц писал:

«Есть еще один важный час в истории каждой нации. Это - период создания централизованной государственности, выработки правил национального языка и первого объединения культурной жизни в столице страны. У большинства европейских народов процесс формирования нации совершался в рамках абсолютной монархии. Отсюда односторонность и некоторые реакционные черты в решении многих исторических задач. Да и как могло быть иначе? Абсолютная монархия выросла на основе поражения народных масс в классовых битвах XVI века. Ее государственность была полицейской, ее централизация - бюрократической и придворной. Единственным спасением от нее был хаос. Как хорошо показал французский историк Гастон Рупнель (вслед за Норманом), в этой реакционной форме прогрессивного исторического движения многое зависело от имущей буржуазии, которая повернулась спиной к народу и, овладев землей разоренного крестьянина, превратилась в малопочтенную аристократию, ханжескую и верноподданную».

Создание централизованного русского национального государства, многократно ускоренное Петром было явлением прогрессивным, несмотря на всю противоречивость форм. Такова логика истории. В условиях классового общества прогресс не мог развиваться в других формах. Поэтому в русской революционно-демократической традиции Петр совершенно справедливо воспринимается революционером на троне.

Вот, что писал о Петре Николай Добролюбов:

«И вот Петр является в нашей истории, как олицетворение народных потребностей и стремлений, как личность, сосредоточившая в себе те желания и те силы, которые по частям рассеяны были в массе народной. Вот тайна постоянного успеха, сопровождавшего его предприятия, несмотря на все препятствия, поставляемые невежеством и своекорыстием старинной партии...».

Мих. Лифшиц также вполне допускал появление революционеров на троне.

«Нужно, чтобы власть попала в руки сильного человека, способного идти впереди своего народа и заставить властвующую элиту подчиниться национальным интересам. Поиски доброго государя рассматриваются обычно как признак наивности просветителей 18 века. Но это не совсем так. История классового общества действительно предоставила личной власти большую роль в осуществлении прогресса с верху, согласно второму закону природы Вольтера... На самой высокой точке общественной пирамиды голос национального интереса и народных бедствий может быть слышнее, чем на более низких ступенях, ведущих к ней, или, во всяком случае, опасность, грозящая всей социальной лестнице, отсюда виднее. Это - реальный факт, который имеет различные человеческие оттенки, от бескорыстной, хотя и деспотической преданности благу своего народа, до хитрой демагогии и коварных расчетов. Если бывают дворянские революционеры и мятежные бароны, вымогающие у короля хартии вольностей, то почему невозможны и революционеры на троне, разумеется со всеми особенностями их сана и положения? Такие действительно были — от мифических императоров-благодетелей китайских «бамбуковых анналов», до фараона Эхнатона и шумерского реформатора Урукагины до Петра Великого. Однако среди властвующего меньшинства люди, искренне преданные интересам народов, могут быть только редкими исключениями — иначе материальные интересы и право сильного не играли бы такой роли в нашем мире».

«Начиная с петровского времени народы бывшей Российской империи также прошли через период ускоренного прогресса сверху со всеми его противоречиями», - писал Мих. Лифшиц в работе «Франко-русские культурные связи».

Очевидно Лев Толстой не самый лучший источник для составления объективного мнения о Петре. Взяв на вооружение его цитату Манчук невольно объединился с теми, кого сегодня называют фофудьей. Там тоже принято не любить Петра, как западника и чуть ли не первого либерала.

Позиция Манчука — это вульгарная социология, националистическая подтасовка, под соусом отрицания национального. Если брать классовое содержание манчуковских рассуждений, то очевидно, что он отражает интересы националистической украинской буржуазии, обосновывая на свой лад главный тезис украинства «Украина — не Россия».

Видимо чувствуя слабость своей позиции, Манчук берется спорить с марксовым пониманием противоречий прогресса в условиях классового общества:

«Тезис об оплаченном кровью прогрессе, которому якобы способствовал успех петровских штыков, на поверку не выдерживает исторической критики снизу».

Очевидно, что и здесь будет уместно ответить Манчуку словами Мих. Лифшица:

«Отвергая рабские пережитки прошлого, наша современная культура не отказалась от наследства русской государственности, сложившейся главным образом в императорский период. Не кто иной, как Ленин еще в годы подполья писал о том, что настоящий революционер должен рассматривать все вопросы не только снизу, но и сверху.»