«С ним – в жизни больше ни слова…»
=
Однажды майским днём мы гуляли с Таней по Сыктывкару. На площади (у нас одна, поэтому нечего спрашивать – на какой) уселись на скамейке. Смотрю – Дима Фролов идёт, красная ленточка на голове. Остановился, долго говорили о разном. Был он, как часто в тот период, возбуждён, рассказывал и показывал какую-то ерунду. Например, вроде спичечного коробка с встроенным в него лезвием. Оружие такое – в случае чего полоснуть можно. Я ухмылялся, и мне было хорошо. Потому что в ту пору мне всегда было хорошо, если рядом был ещё хоть один поэт. Поговорили с ним и о делах – оба мы тогда сотрудничали с республиканским радио. Ну, всё прекрасно, настроение хорошее. Кто бы тогда подумал, что – из дружеских -– это была наша последняя встреча…
А на следующий день на работе (ну, на радио) мне говорят: вот, тебе Дима звонил, какое-то стихотворение прочитал, гм… нехорошее, целиком записать не успели, но вот отрывки. Я глянул: да, отрывки – того, многозначительные… Что-то вроде: «Когда твой друг совсем не друг…», – но это уже не помню. Сказали, что он телефон свой оставил. Я позвонил. Говорили мы как-то глупо, я ничего не мог понять, кроме одного – что он на меня очень зол. Пытался его урезонить: дескать, здесь какая-то путаница. Он – своё. Тогда и я заговорил резче. В качестве последнего, самого жёсткого аргумента он сказал: тогда, дескать, все экземпляры твоей книжки уйдут в туалет (мы с ним обменялись некоторым количеством, чтоб рассылать своим знакомым). Я тут же положил трубку и, будучи человеком до крайности вспыльчивым (мне всё равно, что он сделает с моими книжками, но я не люблю, когда разговаривают в таком тоне), тут же пообещал себе: с этим человеком – в жизни больше ни слова…

Так и случилось. В жизни – больше не довелось. Через несколько недель Дмитрия Фролова не стало. Он погиб в ночной Москве, в ночь на 22 июня, а в родной Сыктывкар вернулся уже только в урне с прахом. Да и то наши – Сергей Журавлёв и Саша Лужиков с Диминой матерью чудом успели забрать его из морга. Доблестная московская милиция уже собиралась схоронить его в общей яме «для неопознанных лиц». Всех нас очень пугала эта урна с прахом – не делается так у нас, и местный Союз писателей похоронил здесь его прах честь по чести – на обычном кладбище...
Но ещё месяца за два до гибели Дмитрий Фролов написал стихотворение, посвящённое Арво Метсу:

Ты хочешь стать землёй
А я хочу – золой,
Чтобы витать и медленно кружиться
И крылья серебрить весёлым вешним птицам
И, вскармливая сонные поля,
Стать тем, что возрождает, веселя.

У него оказалось слишком много пророческий стихотворений. Как минимум, три. Некоторые говорят, что о своей гибели он знал заранее. Я тоже так думаю. Некоторые говорят, что он считал свою жизнь – исполнившейся. Я в этом не уверен.
…На его могиле редко кто бывает. А многие, даже наши же товарищи поэты-писатели, вероятно, и не знают, где именно, в какой части кладбища она находится. Простой деревянный столбик.