| |
[Oct. 11th, 2020|10:03 am] |
Собрались мы в круглосуточный травмпункт. Одели
Мишу в Витькину зимнюю куртку (у него своей нету,
потому что он отрицает зиму -- зимы быть не должно,
ответственных за холод нужно расстрелять, а я вот
думаю так, наоборот, про жару -- так что он всегда
ходит в ветровке). Сам он уже одеться не мог.
Я попыталась к слову провести воспитательную работу.
-- Может быть, -- говорю, -- ты не будешь больше
бегать на красный свет?
-- Какая разница, -- он говорит, -- я же всегда бегаю.
Или ты хочешь, чтобы я не бегал?
-- Нет, -- говорю, -- как можно. Но лучше, может быть,
не перед машинами?
-- Да их там не было, -- говорит с досадой. -- Я упал прямо
посередине дороги, понимаешь? Если бы там были машины,
они бы меня переехали.
-- Это-то, -- говорю, -- я понимаю.
Алеша хохочет. Он с раннего детства знает, что его
родители идиоты.
В лифте Миша мне объяснял, что он упал просто из-за
ботинок, потому что это очень хорошие ботинки, он их
купил в ашане за цену двух кило яблок, но у них высокий
каблук, и из-за этого в них неудобно бегать.
-- Как в том стихотворении, помнишь? Папе сделали
ботинки на высоком каблуке.
Мы приехали в травмпункт, мучительно искали его в темноте,
он оказался коммерческий, о чем нам сообщил, подозрительно
нас оглядывая, охранник, а потом заспанная медсестра.
Когда стали оформлять заявку, оказалось, что Миша
забыл дома паспорт. А страховой полис он забыл
в другом месте. Мы вернулись.
Потом мы поехали в другой травмпункт, на Каховке 12А.
Он оказался совершенно советским учреждением. В какой-то
момент нужно было ждать, когда откроется кабинет рентгена,
закрытый на технический перерыв. Я сняла ботинки в
бахилах и легла на ожидательное кресло (все равно там второе
сиденье было заклеено, чтобы посетители могли с удобством
держать дистанцию) и стала читать книжку. Пришла сердитая
тетя и говорит:
-- Нет, ну надо же! Вот, прекрасно. Какая наглость!
Прямо как у себя дома. Ни стыда, ни совести.
Немного позже восьми кабинет рентгенолога открылся.
К моему удивлению, оттуда не доносилось ужасных воплей
(я-то знаю, что делает с людьми рентгенолог советского
образца). Вышел Миша еще бледнее, чем был уже.
Выразился в том смысле, что врач-рентгенолог очень
старалась.
-- Я, -- он говорит, -- там чуть не помер.
Пока Миша был на рентгене, здоровый дядя-травматолог
из травматологического кабинета гонял тощего хромого
юношу по приемной.
-- Бегом, до двери и обратно!
Юноша не упал, потому что был уже у двери, и смог
за нее удержаться. Он тоже был бледный, хотя и не
такой, как потом Миша.
-- Я вас выписываю, -- с удовольствием сказал ему
травматолог. -- Разрабатывать, разрабатывать и
разрабатывать!
Потом он занялся Мишей.
Перелома, кстати, не обнаружили, велели смешную
распухшую, как бочка, руку подвесить на косынку,
прикладывать к ней лед и прописали еще всякого говна.
Таблетки нурофена Мише понравились. (Только он
хотел их жевать, потому что они были красивые
и душистые, а я к тому моменту уже почему-то очень
разозлилась. В инструкции, разумеется, написано:
глотать не разжевывая.) Добрый Алеша за этими
таблетками в аптеку ходил, потому что аптеки уже
открылись. Вообще, давно стало светло. Я буду спать,
чего и вам желаю. Теперь, наконец, у меня опять
будет нормальный режим. |
|
|
![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small}