| |
[Apr. 28th, 2019|01:53 am] |
Техники изображения предметов вроде как развиваются,
одно дело фотография (или картинка под фотографию --
есть же умельцы, которые рисуют как бы фото
гелевой ручкой), и другое дело наскальная графика.
Однако, если наблюдать за очень маленькими детьми,
можно удостовериться, что их палка-палка-огуречики
(особенно если они пришли к ним сами, без схематизации,
навязанной взрослым) воспринимаются ими как абсолютно
точное отражение действительности. Ребенок может
очень долго рисовать портрет в стиле палка-палка-огуречик-
волосатая кракозябра, в ходе работы то и дело
тщательно сравнивая изображение с оригиналом
(и удовлетворенно отмечая полное сходство).
Получается, что все дело в работе аппарата в мозгу,
обрабатывающего / реконструирующего образ. Но тогда
непонятно, что совершенствуется. Если допустить,
что есть мера приближения к реальности, и способы
изображения действительно приближают к ней, тогда
по мере приближения все хуже и хуже должен работать
реконструирующий аппарат: он должен лениться,
требуя легко обрабатываемых образов. Но, может быть,
оно все вовсе и по-другому.
(Ни в коей мере не хочу сказать, что работа художника
сводится к воспроизведению какой-то там объективной
реальности -- вообще не имею представления, к чему
она сводится.) |
|
|
| |
[Apr. 28th, 2019|04:11 am] |
Огненный дождь льет, как из огненного ведра,
Воздух жирный на вдох, горячий и студенистый,
Не наступит завтра: еще не прошло вчера,
И в глубоких окопах прячутся атеисты.
Атеист атеисту, как мимолетный гость
Перед вечной разлукой -- был, нету, и слава богу,
Уходя, вынимает из черствого сердца гвоздь
Незнакомый попутчик, кладет его на дорогу.
То один, то другой, не выдерживая огня,
Сложит щепотью пальцы и сам себя перекрестит,
Утешение эхом, обхватывая, пьяня,
Говорит ему "будем вместе" -- и станет вместе,
И краснеет смерть на миру, и, может быть, тут же
Отойдет себе, смутится, и до лучшего времени
Свои планы отложит, и вовсе ее не нужно,
В голове кто-то добрый перехватывает управление,
Хорошо быть при нем, ликует душа-невеста,
Вдоль молитвы плавно, любовно стекают мысли,
Никаким умом открытое в сердце место
Не разлиновать, не вымерить, не расчислить.
Проливной огонь зачистит площадку скоро
И взойдут грибы, небесной не зная меры,
Радиация тронет вечный аминный морок,
Мало проку ему в любви и не нужно веры. |
|
|
| |
[Apr. 28th, 2019|11:41 am] |
Встретив какую-то наводящую на мысли картинку,
начала было писать комментарий. Как знала одного
сумасшедшего, страстно увлеченного размышлениями
о том, как животные читают мир, в котором их коллеги
оставляют знаки -- метки мочой и какашками. Он
неплохо рисовал, но с тех пор, как сумел прочувствовать
жизнь в таком мире, изображал только чрезвычайно яркие
разноцветные пейзажи, украшенные какашками -- изысканная
желтая в темных пятнах какашка жирафа, бурая какашка
бурого медведя и белая белого, и еще -- это нельзя
было понять -- собственно змеи или какашки змей.
Потом я подумала, что должны же быть и иероглифы
в капельной технике, и сразу увидела такие на
тропическом дереве, формами похожие на следы
деятельности жука-короеда. С ужасом настоящего
разочарования сообразила, что этот художник был,
видимо, из сна, который забыла и вот вспомнила
к случаю, а в жизни такого не было. Потом по ряду
признаков догадалась, что сон продолжается,
наводящая на мысли картина тоже приснилась.
Не знаю, надо ли говорить, что сегодня с утра
обнаружила наводящую на мысли картину в ленте.
Не буду ставить на нее ссылку, потому что это
на самом деле отличный детский рисунок, и он
совсем про другое. Даже не хочу думать, что
тут сон, а что не сон, похоже, что это просто
бессмысленно. |
|
|
| |
[Apr. 28th, 2019|06:26 pm] |
Человеку, лишенному любопытства, можно объяснить
только то, что он уже знает -- или (с трудом) то,
что он непосредственно и прямо сейчас сможет
использовать для своих собственных, заранее
намеченных целей. Это я испытываю на себе всякий
раз, когда лишаюсь любопытства.
Этот функциональный дебилизм принимает реально
тяжелые формы; есть основания думать, что им страдает,
например, подавляющее большинство взрослых ученых.
Когда-то я отказалась делать статью для журнала
"Коммерсант -- Власть" (или чего-то там было
такое), потому что мне объяснили, что журнал
читают деловые люди, уставшие от принятия решений,
и за чтением им нужно расслабиться. Поэтому
они не должны встречать в тексте никаких утверждений
или конструкций, требующих напряжения при осмыслении.
То есть, ни в коем случае нельзя допустить, чтобы
кому-то из читателей приходилось совершать умственное
усилие, даже и косметического характера. Но то
было очень много лет назад и в журналистике,
а сейчас к текстам научных статей предъявляют
ровно такие требования.
В какой-то мере единым человеческое знание остается
за счет наличия очень небольшого числа любопытных,
и примыкающих к ним дружеских сообществ людей, которые
когда-то вместе были любопытными, а теперь уже нет.
Если добавить к этому, что подавляющее большинство
любопытных на самом деле не только ничего не
понимают, но и уверены, что все поняли (любопытство
в их случае не отличается от аддикции к чувству
узнавания; узнать они не могут, но могут произвольным
образом выбрать ярлычок из того, что им знакомо,
навесить и все равно испытать чувство узнавания) --
становится очевидным, почему алармисты так спешат
поскорее заменить естественный интеллект искусственным.
Потому что уже опоздали. Совокупного естественного
интеллекта, способного реально воспринимать знание,
больше не существует. Кроме того, у меня ужасно
болит живот, и я вас всех ненавижу, не стану даже
говорить, что до этого места вы все равно текст
не осилите. |
|
|