Группа Война провела в 29 февраля этого года ставшую легендарной акцию в московском Биологическом музее "Ебись за наследника Медвежонка!". И вот теперь правоохранительные органы, похоже, всерьез взялись за раскрутку уголовного дела по ее результатам. Уже назначен главный подозреваемый – художник-акционист Алексей Плуцер-Сарно (после этого художник "официально" вступил в группу и даже сделал свою страницу в Живом Журнале информационным источником группы).

Сами активисты "Войны" относятся к происходящему с юмором.

Активисты группы попросили не называть в материале их полных имен, ограничившись прозвищами или одним именем. – Ред.

– Давайте начнем с дела, которое на вас завели.

Активист: – Сразу же после акции "Ебись за наследника Медвежонка!", прошедшей 29 февраля в Биологическом музее, руководство музея испугалось того чудовищного пиара, который на него обрушился, и отказалось выступать в роли обвинителя. Но нашлись и те, кто подсуетился. Пятого марта православно-патриотическое движение "Народный собор" направило заявление в Московскую прокуратуру с требованием возбудить против нас уголовное дело. Прокуратура спустила жалобу в ОВД по Пресненскому району на проверку. Летом оттуда пришел ответ, что в "Ебле" (так члены группы предпочитают назвать свою акцию – Ред.) не найдено события преступления.

Козленок: – Не нашли оскорбленных, потому что оскорбленными были только стены музея.

Активист: – Такой результат не удовлетворил "Народный собор". И после нашей выставки "Думаете, ебется?" в галерее "Айдан" на "Винзаводе" они решили дожать дело.

Олег: – Когда они написали донос на нас, мы совершенно не были знакомы с ними, а потом косвенным образом познакомились. Это произошло 29 мая на "Винзаводе", где проходили общественные слушания в связи с уголовным преследованием Андрея Ерофеева и Юрия Самодурова. Их обвинили по статье 282 УК в разжигании религиозной розни посредством организации выставки "Запретное искусство–2006" в Сахаровском центре. Ерофеев по-приятельски пригласил нас оформить пространство. Мы сделали выставку портретов обвинителей: чуваков из "Народного собора", РПЦ, ДПНИ – с соответствующими подписями: "Думаете, ебется?", "В очко лупится или нет?", "Стопудова пидар!" и прочими, кому какое подходит. Дополнительно развесили гирлянды, плакаты милейшего Жорика Литичевского, создали атмосферу детского утренника. Во время выставки прозвучали довольно дерзкие, нецензурные высказывания в адрес одиозных православных иерархов, мракобесов из Госдумы, лидеров профашистских и православно-националистических движений, в том числе из самого "Народного собора".

Козленок: – И на эти слушания неожиданно пришел цека "Народного собора"… Они были в полном ахуе. Они ожидали там все увидеть, но только не это. Они пришли туда все в черных костюмах, как такие мафиози, чтобы разобраться с художнегами.

Активист: – Они поняли, что их по-пацански опускают, а они не могут достойно по-пацански ответить. Вот тебя оскорбили на улице по-уличному, а ты стоишь такой растерянный и просто не знаешь, что делать.

Олег: – Потом они начали судорожно фотать все вокруг и подали на нас еще одну жалобу, теперь уже за то, что их лично оскорбили. Пока ее судьба неизвестна. Видимо, это вопрос недалекого будущего. А по первому своему заявлению "Народный собор" дополнительно написал письмо генпрокурору с просьбой еще раз подвергнуть тщательной проверке дело. Теперь проверку поручили Московской прокуратуре, которая уже нашла в наших действиях нарушение закона по статье 242 УК – это незаконное изготовление и распространение порнографического материала. Педалируется тема "распространения" порнографии, то есть шьется дело члену группы Алексею Плуцеру-Сарно, который выложил акцию у себя в ЖЖ.

– И что вы думаете по этому поводу?

Козленок: – Если дело действительно пойдет и будет рассматриваться, это будет очень интересная комедия. Потому что порнографией мы не занимались. К порнографии не относится то, что имеет художественную ценность. А "Ебля" уже неоднократно выставлялась на международных выставках: в Хельсинки, в Загребе, работы прошли экспертный совет, включены в последний каталог соц-арта, поэтому художественную ценность безусловно представляют.

Ни один из материалов, пошедших в прессу, не относится к порнографии: нет ни крупных планов, ничего такого. Если уж на то пошло, то в Думе сейчас находится законопроект о порнографии. Его подготовили 11 ноября депутаты "ЕдРа". И там они дали определение порно. Под этот закон мы не подпадаем, у нас нет на фотографиях гениталий.

Активист: – Похожий процесс был против Владимира Георгиевича Сорокина несколько лет назад, его власть проиграла. Есть замечательное высказывание о том, что искусство не может быть порнографией. Хотя я лично считаю, что то, что мы делаем, – это в первую очередь политическое действие. Я считаю это политикой в более чистом виде, чем якобы адекватные и "серьезные" заявления либеральной оппозиции. И о своем искусстве мы говорим так: политика ни при каких условиях не может быть порнографией.

– А ваc это внимание со стороны государства радует или дискомфорт доставляет? Вам приятно, что вас замечают?

Активист: – Скорее мы воспринимаем это как должное. Хотя для нас более естественной реакцией на выставку "Думаете, ебется?" был бы отряд хоругвеносцев, врывающийся и затевающий потасовку. Это было бы признанием. А не растерянное топтание в уголку патриотов "Народного собора".

Козленок: – Мы их реакцию ожидали, и они откликнулись, но вяло. Было бы смешней, если бы сам Медвежонок возмутился, что за него еблись.

– Не усматриваете ли в действиях "Народного собора" некой зависти, что они не смогли поддержать таким образом Медведева?

Олег: – Безусловно... Медвежонок ведь не был национальным лидером, таким, как Путька, и у него были действительно большие проблемы с победой на выборах. Без нашей поддержки Медвежонок бы вряд ли стал президентом.

Активист: – Ведь поддержка президента "Народным собором" не вызывает сильных чувств в обществе, не вызывает отклика. Даже хоругвеносцев их действия не способны сексуально возбудить.

– Не боитесь каких-то серьезных последствий, что делу дадут ход? Что вас начнут по судам таскать…

Надя: – Нет, мы готовы к этому.

Козленок: – У нас есть акции специально для судов.

– А зачем вообще вам это нужно, какая цель ваших акций?

Олег: – Мы считаем, что тот художественный язык, на котором говорит большинство российских художников, в нынешнем контексте воспринимается как конформистки-ханжеский и аполитично-мракобесный. Как говорит Плуцер, власть трахает народ, а народ безмолвствует. Художники трусливо сидят по углам, трясясь у своих кормушек. Одновременно тот политический язык, который существует сейчас, тоже не работает, он устарел. А на этом языке строятся все нынешние политические проекты. Поэтому они обречены на провал. И мы, с одной стороны, говорим с обществом на этом мифопоэтическом языке, говорим понятными образами бредовых апорий.

Активист: – С другой стороны, вырабатываем собственный язык последующего описания этих символов.

Олег: – Серьезное, упертое противостояние не интересует народ. В итоге все меньше людей проявляет активность. А нам нужно как-то выжить, прежде всего, придумать новый алфавит, новый способ политического говорения. Он должен включать в себя сильнейшие элементы художественного языка, потому что образы часто оказываются точнее и полновеснее слов. Наша задача, так как пока мы не способны свалить режим, – каждый раз предлагать то говорение, которое власть еще не присвоила. Если у нас в итоге не получится, то мы потерпим поражение как художники, но пока мы видим, что что-то схватывается.

Активист: – Все прежние языки уже присвоены властью. В частности, язык ранней НБП был украден и выучен молодежными прокремлевскими движениями. Политический активист должен быть в своем языке на шаг впереди власти, а не притворяться, вспоминая немецкий RAF 1970-х, игрушечным диверсантом.

Козленок: – Мы поняли, что мы можем это делать. А не просто, как многие, сидеть и бесполезно пиздеть в ЖЖ.

– А сколько у вас сторонников?

Козленок: – Сейчас с группой сотрудничает порядка сорока активистов. Но сторонников у нас тысяч пятнадцать-двадцать, хотя в масштабах России это, конечно, очень мало.

Надя: – Очень много каментов в ЖЖ , в которых люди сообщают, что готовы присоединиться и участвовать, предлагают помощь.

– Акции "Войны" с самого начала имели политический подтекст? Олег: – Мы собрались как люди, которые очень интересовались современным искусством, зависимые от искусства, но при этом политически совсем не безразличные. Для нас многие персонажи искусства действительно имеют вес авторитетов, взять того же Андрея Монастырского. При этом традиционному полит-активисту это имя ничего не скажет. Шаг за шагом наши акции становились все более политическими. Опять же в силу того, что, по нашему мнению, искусство сегодняшнее, современное должно быть крайне политизированным.

Активист: – Наша задача в том, чтобы искусством было то, что творится на политической демонстрации, чтобы арт-критик шел туда.

– Не поделитесь своими творческими планами, может какие-то темы у вас уже есть на примете?

Олег: – У нас есть ряд уже обдуманных крупных акций, которые стоят в очереди друг за другом. Но они готовятся очень долго, поэтому случаются раз в два месяца. И вот что нам недавно пришло в голову. Наряду с акциями мы хотим проводить небольшие тренинги, вроде штурма Белого дома. В том числе на бытовые темы. Чтобы было понятно активисту, как надо жить ежедневно. Как можно жить без квартиры, как можно жить без денег. Мы будем делать ряд таких мелких тренировок, цель которых – возбуждать и поддерживать буйность среди наших товарищей и вообще давать пример такой ежедневной буйности для каждого. Ведь интересно же знать обывателю, как проходят будни героев.

– И как вы живете?

Олег: – Мы не служим, не имеем квартир и так далее. Мы хуй знает как живем. Вот, допустим, всю еду мы тырим.

Надя: – К примеру, на эту встречу мы прибежали немножко запыхавшись. Мы пили кофе в "Кофе-хаузе" и опоздали к вам, потому что ждали момента, когда официант отойдет в дальний конец зала. Он увидел, как мы уходим, и заорал: "Молодые люди!". А мы уже рванули по переулку.

Олег: – Мы ведем такую жизнь довольно давно и склоняем к ней наших активистов. Недавно склонили нескольких анархов. Они проводят такую традиционную кампанию "Еда вместо бомб" (ЕВБ), бесплатно кормят бездомных. И мы им долгое время втирали: ребята, если вы занимаетесь такой вещью, вы не должны покупать продукты, потому что вы тем самым никому не мешаете. Вы просто идете в магазин, выкладываете свои последние рубли, покупаете на них гречку – ну и спасибо, молодцы. Я говорю: вы должны все это тырить. И люди, которые мне кричали, что они будут воровать, только если будут подыхать с голоду, сейчас активно тырят все продукты для ЕВБ.

– Вы сказали, что живете не только без денег, но и без квартиры. Где же вы ночуете?

Надя: – Часть группы живет в холодном автомобильном гараже. Кстати, это нерабочая обстановка. Было бы хорошо, если бы нашлись люди, готовые предоставить нам отапливаемое помещение хотя бы до весны. Потому что там в гараже нет не только отопления, там нет воды, там вообще ничего нет, кроме света. Но пробки постоянно вырубает, поэтому нельзя даже обогревательные приборы включить. Так что очень нужна какая-то "стоянка" на зимнее время. Это, конечно, может привлечь лиц посторонних и подозрительных, ну а что делать, мы уже ко всем друзьям обратились.

– Сейчас кризис, огромное количество людей окажутся уволенными. Как это отразится на художниках?

Активист: – Мы поддерживаем кризис. Потому что хотим, чтобы загнулись арт-институции, институции художественного образования, загнулись фонды, загнулась государственная поддержка искусства. Чтобы исчезли все эти вырождения, которые могут только помешать художнику стать свободным. Как говорят анархисты – автономным.

– Давайте представим: все рушится. Путин и Медведев пакуют чемоданы и покидают страну. К власти приходит безумная толпа самых активных людей: фашисты, анархисты, все вместе. Чем станете заниматься?

Активист: – Ну, я лично считаю "Войну" анархогруппой. Когда нынешняя власть окажется низвергнутой, нужно будет сохранить этот вакуум власти, чтобы никто в очередной раз не засел охуевать в Кремле. Потому что не имеет большого значения, кто там: Сталин, Путька или Горбачев. Надо сделать так, чтобы в Кремле, да и вообще на федеральном троне, никто не сидел.

Олег: – Это такой ответ не за группу, у нас нет единой точки зрения. Здесь собрались люди разные. Но я думаю, тем не менее, что нужно попробовать обойтись без государства. Я почти уверен, что это будет провальный эксперимент, но это не значит, что за него не нужно браться.

– Как группа "Война" относится к войне?

Олег: – У названия группы есть арт-составляющая. Художник, называя свою работу, должен дать ей идеальное название, к которому работа стремится. Вот именно поэтому мы называемся "Войной". Точно так же и с акциями, ведь если мы проиграем в названии, они не будут иметь никакого эффекта. Что касается нашего отношения к войне, то мы скорее за немирное урегулирование конфликтов. Можно Бродского процитировать: "Есть что-то дамское в пацифистах".

Ольга Малыш, Алексей Сочнев


Источник