|
|
Пишет krylov (![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small} krylov)@ 2008-02-14 12:07:00 |
 |
|
 |
|
|
|
|
|
|
 |
|
 |
Психология "левизны" и "правизны" - в сотый раз на ту же тему
Политические термины «левое» и «правое» в настоящее время практически потеряли всякий политический смысл. При этом ими упорно продолжают пользоваться. Более того, люди, в общем, различают «правое» и «левое» даже «вопреки, казалось бы, логике».
Ну например. Совершенно понятно, что настоящий левый всегда будет против индивидуального ношения оружия а-ля американский Дикий Запад. С другой стороны, тот же левый будет приветствовать вооружённые антифашистские интербригады из этнических меньшинств на городских улицах, творящие всяческое насилие «в знак протеста против дискриминации». Казалось бы, где логика? Ан нет, на интуитивном уровне понятно, что и та и другая идея — левые.
Или вот ещё. Левый всегда против интернациональных корпораций, которые «губят всё живое», против Макдональдса и за маленькие пекарни и сыроварни. Но, с другой стороны, мелкий бизнес вызывает у настоящего левака лютую ненависть, он ненавидит сам тип «лавочника», «хозяйчика». Пекарню и сыроварню он готов любить только как альтернативу гадкой корпорации, и то — если это какой-нибудь «экологистско-феминистский кооператив», желательно крайне несостоятельный экономически. Всякое успешное мелкое хозяйство вызывает у левака одно желание — выжечь его на корню, как рассадник мелкобуржуазной психологии. Но при всём том именно левак обожает хорошие маленькие кафешечки, где проводит массу времени… И никаких противоречий в этом не чувствуется. Формально они есть, а фактически — нет.
То же и с правыми. Понятно, что правый — за вооружение отдельных людей, а вот чёрные и цветные банды на улицах, переворачивающие машины и бьющие витрины, он ненавидит, и считает, что смутьянов должна перебить полиция, а ещё лучше — сами граждане. «Дайте их нам в руки, мы их всех перепластаем». Опять же, крупные корпорации его восхищают своей мощью и размахом, но психологически правый всегда ближе к мелкому хозяйчику, чей бизнес «вот он весь на ладони». Далее, правые собираются не в левацкой кафешке, а в честной бюргерской пивной — или уж в дорогом ресторане. Но выпивают они при этом, если считать в промилле на рыло, меньше алкоголя, чем тот же левак в своём кафетерии… Опять же, ежели подойти формально, получаются противоречия — зато картинка-то вполне понятная, законченная.
Откуда сие?
Дело, кажется, вот в чём.
Правые любят то, что любит большинство. А левые, напротив, ненавидят то, что любит большинство.
Идеология к этому прикручивается уже позднее, чтобы оправдать чувство.
Тут есть деталь, даже две, в каждой из которых сидит по devil’у.
Штука в том, что к самому большинству они могут относиться не так, как к его вкусам и пристрастиям.
В частности, левак может искренне считать, что он как раз «за народ, за счастье народное», и хочет «народу сделать лучше». Но он обязательно хочет осчастливить большинство каким-нибудь отвратительным ему способом, которому оно будет обязательно сопротивляться. Левый это знает — и народные настроения всячески презирает, объясняя их в лучшем случае темнотой и дремучестью народа, в худшем — его испорченностью и въевшимся в кровь рабством… Правый, в свою очередь, может воображать себя элитарием и презирать массы за тупость и пошлость — но при этом вполне разделять народные привычки и предрассудки, только с поправкой на образованность и эрудицию. То есть хотеть того же, что и народ, но лучшего качества. Винишко, чтоб, типа, не кислое, а «урожая такого-то года».
Как это выглядит на практике?
Ну например. Большинство, как правило, любит себя и свои мнения, считает себя «мерилом вещей». Левые поэтому — при всём своём как бы народолюбии — всячески готовы любить всех тех, кто этому большинству противен, типа всяких инородцев и извращенцев. Большинство любит красивые машины и светлые витрины магазинов (даже если не может там ничего купить, просто «смотреть приятно на красивое») — поэтому левые радуются, когда машины переворачивают, а витрины бьют. Большинство обычно лояльно к властям, но старается держаться от них подальше — поэтому левые ненавидят власть (я бы даже сказал, только поэтому: содержательных претензий к ней у них, как правило, нет — или они выдумываются на ходу, лишь бы что-то выдумать), зато очень сильно ею интересуются. Большинство хотело бы «работать на себя и иметь своё дело»: человек по своей природе мелкобуржуазен и хочет дом, корову, лавочку. Леваки, соответственно, ненавидят самую идею коровы и дома и всякую «мелкобуржуйскость». Большинство следует традиционной морали и традиционным же от неё отступлениям — левые практикуют смесь аскетизма и демонстративного разврата, лучше «со всяческой перверсией». Наконец, большинство презрительно относится ко всяческому эстетизму, предпочитает водку кофе и штаны вечернему костюму, но при этом старается соблюдать чистоту и аккуратность — ну а леваки назло большинству эстетствуют либо бомжуют, а в идеале совмещают то и другое. Свитерок от донны каран, прожжённый сигаретой, бисерный браслетик из индейской резервации на руке и мятое жёлтое английское пальто, пахнущее абсентом. Впрочем, левый может — если бабло есть — носить сшитый на руках костюмчик и какой-нибудь охрененный галстук под цвет глаз — но это обязательно будет «чересчур слишком», «не как у людей».
Следует ли из этого, что леваки — «плохие», а правые — «хорошие»? Нет, не следует. В конце концов, вкусы и пристрастия большинства очень часто бывают нехороши и неполезны для самого же этого большинства. То есть левые могут быть во многом правы. Правда, это нехороший симптом — когда левые «в чём-то правы»: значит, общество в кризисе. Например, в современной России всякий более-менее внятный человек — в чём-то «левый», поскольку мнения и привычки большинства населения довольно-таки ужасны. Другое дело на Западе, где рай земной: свинничать и недовольничать, живя в таком шоколаде, как-то нехорошо, что-ли.
И совсем отдельная тема – использование «левого» и «правого» мироощущения в идеологических целях. Власть может поощрять и то и другое, в зависимости от того, что ей надо. Например, если власть хочет поддерживать в обществе стабильность («пусть всё идёт, как идёт»), то нужно поощрять массовую «правизну» и одновременно прикармливать самых отмороженных и невменяемых леваков, чтобы затыкать цитатами из их речей всякую возможность вменяемой критики. С другой стороны, если нужно заняться каким-нибудь развитием, стоит включить массовые левые настроения, а правых использовать для притормаживания и осаживания (для чего потребны правые интеллектуалы). Ну и так далее – тут уже всё зависит от ситуации.
)(
Политические термины «левое» и «правое» в настоящее время практически потеряли всякий политический смысл. При этом ими упорно продолжают пользоваться. Более того, люди, в общем, различают «правое» и «левое» даже «вопреки, казалось бы, логике».
Ну например. Совершенно понятно, что настоящий левый всегда будет против индивидуального ношения оружия а-ля американский Дикий Запад. С другой стороны, тот же левый будет приветствовать вооружённые антифашистские интербригады из этнических меньшинств на городских улицах, творящие всяческое насилие «в знак протеста против дискриминации». Казалось бы, где логика? Ан нет, на интуитивном уровне понятно, что и та и другая идея — левые.
Или вот ещё. Левый всегда против интернациональных корпораций, которые «губят всё живое», против Макдональдса и за маленькие пекарни и сыроварни. Но, с другой стороны, мелкий бизнес вызывает у настоящего левака лютую ненависть, он ненавидит сам тип «лавочника», «хозяйчика». Пекарню и сыроварню он готов любить только как альтернативу гадкой корпорации, и то — если это какой-нибудь «экологистско-феминистский кооператив», желательно крайне несостоятельный экономически. Всякое успешное мелкое хозяйство вызывает у левака одно желание — выжечь его на корню, как рассадник мелкобуржуазной психологии. Но при всём том именно левак обожает хорошие маленькие кафешечки, где проводит массу времени… И никаких противоречий в этом не чувствуется. Формально они есть, а фактически — нет.
То же и с правыми. Понятно, что правый — за вооружение отдельных людей, а вот чёрные и цветные банды на улицах, переворачивающие машины и бьющие витрины, он ненавидит, и считает, что смутьянов должна перебить полиция, а ещё лучше — сами граждане. «Дайте их нам в руки, мы их всех перепластаем». Опять же, крупные корпорации его восхищают своей мощью и размахом, но психологически правый всегда ближе к мелкому хозяйчику, чей бизнес «вот он весь на ладони». Далее, правые собираются не в левацкой кафешке, а в честной бюргерской пивной — или уж в дорогом ресторане. Но выпивают они при этом, если считать в промилле на рыло, меньше алкоголя, чем тот же левак в своём кафетерии… Опять же, ежели подойти формально, получаются противоречия — зато картинка-то вполне понятная, законченная.
Откуда сие?
Дело, кажется, вот в чём.
Правые любят то, что любит большинство. А левые, напротив, ненавидят то, что любит большинство.
Идеология к этому прикручивается уже позднее, чтобы оправдать чувство.
Тут есть деталь, даже две, в каждой из которых сидит по devil’у.
Штука в том, что к самому большинству они могут относиться не так, как к его вкусам и пристрастиям.
В частности, левак может искренне считать, что он как раз «за народ, за счастье народное», и хочет «народу сделать лучше». Но он обязательно хочет осчастливить большинство каким-нибудь отвратительным ему способом, которому оно будет обязательно сопротивляться. Левый это знает — и народные настроения всячески презирает, объясняя их в лучшем случае темнотой и дремучестью народа, в худшем — его испорченностью и въевшимся в кровь рабством… Правый, в свою очередь, может воображать себя элитарием и презирать массы за тупость и пошлость — но при этом вполне разделять народные привычки и предрассудки, только с поправкой на образованность и эрудицию. То есть хотеть того же, что и народ, но лучшего качества. Винишко, чтоб, типа, не кислое, а «урожая такого-то года».
Как это выглядит на практике?
Ну например. Большинство, как правило, любит себя и свои мнения, считает себя «мерилом вещей». Левые поэтому — при всём своём как бы народолюбии — всячески готовы любить всех тех, кто этому большинству противен, типа всяких инородцев и извращенцев. Большинство любит красивые машины и светлые витрины магазинов (даже если не может там ничего купить, просто «смотреть приятно на красивое») — поэтому левые радуются, когда машины переворачивают, а витрины бьют. Большинство обычно лояльно к властям, но старается держаться от них подальше — поэтому левые ненавидят власть (я бы даже сказал, только поэтому: содержательных претензий к ней у них, как правило, нет — или они выдумываются на ходу, лишь бы что-то выдумать), зато очень сильно ею интересуются. Большинство хотело бы «работать на себя и иметь своё дело»: человек по своей природе мелкобуржуазен и хочет дом, корову, лавочку. Леваки, соответственно, ненавидят самую идею коровы и дома и всякую «мелкобуржуйскость». Большинство следует традиционной морали и традиционным же от неё отступлениям — левые практикуют смесь аскетизма и демонстративного разврата, лучше «со всяческой перверсией». Наконец, большинство презрительно относится ко всяческому эстетизму, предпочитает водку кофе и штаны вечернему костюму, но при этом старается соблюдать чистоту и аккуратность — ну а леваки назло большинству эстетствуют либо бомжуют, а в идеале совмещают то и другое. Свитерок от донны каран, прожжённый сигаретой, бисерный браслетик из индейской резервации на руке и мятое жёлтое английское пальто, пахнущее абсентом. Впрочем, левый может — если бабло есть — носить сшитый на руках костюмчик и какой-нибудь охрененный галстук под цвет глаз — но это обязательно будет «чересчур слишком», «не как у людей».
Следует ли из этого, что леваки — «плохие», а правые — «хорошие»? Нет, не следует. В конце концов, вкусы и пристрастия большинства очень часто бывают нехороши и неполезны для самого же этого большинства. То есть левые могут быть во многом правы. Правда, это нехороший симптом — когда левые «в чём-то правы»: значит, общество в кризисе. Например, в современной России всякий более-менее внятный человек — в чём-то «левый», поскольку мнения и привычки большинства населения довольно-таки ужасны. Другое дело на Западе, где рай земной: свинничать и недовольничать, живя в таком шоколаде, как-то нехорошо, что-ли.
И совсем отдельная тема – использование «левого» и «правого» мироощущения в идеологических целях. Власть может поощрять и то и другое, в зависимости от того, что ей надо. Например, если власть хочет поддерживать в обществе стабильность («пусть всё идёт, как идёт»), то нужно поощрять массовую «правизну» и одновременно прикармливать самых отмороженных и невменяемых леваков, чтобы затыкать цитатами из их речей всякую возможность вменяемой критики. С другой стороны, если нужно заняться каким-нибудь развитием, стоит включить массовые левые настроения, а правых использовать для притормаживания и осаживания (для чего потребны правые интеллектуалы). Ну и так далее – тут уже всё зависит от ситуации.
)(
