| Необходимость атеизма в 2008 году |
[Apr. 17th, 2008|05:33 pm] |
Опасность двоеверия
Серебряный век богоискательства и проектов религиозного обновления - в прошлом. Шестидесятые годы предчувствия невиданной ранее свободы, не отягощенной старыми страхами - в прошлом. Восьмидесятые годы метаполитического андеграунда - в прошлом, и тоже, кажется, безвозвратно. На дворе две тысячи восьмой год, и вчера в телевизоре в очередной раз говорили о необходимости новой страшной инквизиции, говорили с плохо скрываемой радостью. Диктатура способствует прогрессу культуры, писал магистр Жан Кокто. Что ж, прогрессировать придется.
Непосредственным поводом к написанию этой статьи послужила виденная где-то в блогах дискуссия родноверов о наступлении на язычество. Сошлись там, что симптоматично, на необходимости возрождении тактики двоеверия. Дескать, придется идти в церковь, придется крестить детей, придется заниматься подпольной работой внутри клерикального возрожденного христианства. Можно, конечно, спорить о том, каково было влияние двоеверия во времена Владимира и Ярослава. Можно спорить даже о том, каково оно сейчас. Но с чем спорить, мне кажется, смысла нет, так это с тем, что язычник, пришедший в церковь, в мечеть, в протестантский кэмпус, прибавляет тем самым еще одно маленькое оправдание для разгрома язычества. Увеличивает формальный процент приверженцев "мировых религий" в обществе. Деморализует себя и реморализует противника. Культивирует ту самую ложь, которая превращается в правду.
Это не выход.
Вера должна быть безбожной
Товарищ Ланкар, теоретик эгрегориального язычества par excellence, написал недавно о том, что вера должна начинаться с непоименованных сущностей. Имена они обретут в дальнейшем, в процессе длительной работы каждого отдельного существа по поиску основ бытия. Одним словом, была бы вера, боги придут.
Это и правда, и не совсем.
Верящему в эгрегоры и приемлющему их здесь все ясно. Личностная духовная работа приводит к нужному эгрегору, а приводит ли она к нему в силу кастовости человечества, истинности-ложности конкретных эгрегоров или чего-либо еще - вопрос непринципиальный.
Не верящему в эгрегоры или не приемлющему их здесь тоже все ясно. Духовная работа заканчивается вхождением в эгрегор. Неприемлемо ли это потому, что духовная работа не может и не должна заканчиваться, или же потому, что неприемлем тоталитарный характер любого эгрегора - вопрос тоже непринципиальный.
В первом случае личность осознает себя фишкой в крупной (или не очень) игре между эгрегорами, ставкой в Играх Богов. Во втором случае личность осознает себя субъектом.
Бытие субъекта - процесс бесконечный и непрерывный. Этот процесс несовместим с вхождением в эгрегор. Духовная работа личности не может закончится, следовательно, боги никогда не обретут имен.
Вхождение в эгрегор начинается с принятия символа веры, с произнесения имени Бога. Язычник, пребывающий в состоянии постоянной духовной работы, не принимает имен Бога. Никогда не принимает никаких имен никакого Бога.
Это состояние в быту называется атеизмом.
Что есть и чего нет
Что такое "Бога нет" и что отсюда следует?
Во-первых, из этого следует, что бытие бесконечно в пространстве и времени. В самом деле, если нет первоисточника бытия, то нет и его развязки. Если нет сущностей, предшествующих бытию и пребывающих "вне" его, то понятие небытия возвращается туда, где его и расположил исходно Парменид - в область словесных артефактов.
Раз уж заговорили о Пармениде, то можно еще немного побыть в его терминах. Если бытие, как он считал, тождественно мышлению, то небытие есть немышление, или, повторяя за Даниилом Ивановичем, не может быть названо существующим, потому что его нет. Это мы уже знаем. Тогда "инобытие" есть иномышление и любая онтологическая революция должна происходить прежде всего в головах.
Во-вторых, из этого следует, что нет единой универсально легитимной Воли или Закона. Утверждение о том, что нет иной власти, чем от Бога, теряет смысл, соответственно, теряют смысл и споры вокруг обладания этой универсальной легитимностью. Удивительно здесь как раз то, что многие люди (Карл Поппер, например), дошедшие до этого места в рассуждениях, последней точки поставить все же не решились, не избавившись от метафизического подчинения и оставшись агностиками.
Об агностицизме в попперовском духе и понимании следует еще кое-что добавить. Видимо, агностицизм Поппера остается религиозным в том смысле, что он оставляет без изменений идею Фомы Аквинского о существовании абсолютного этического идеала. В этом случае спор об абсолютной легитимности Закона превращается в спор об абсолютной этике. Отсутствие этического идеала означает бесконечность эволюции этических отношений и невозможность полного успокоения на пути такой эволюции.
В-третьих, отсюда же следует, что человек не создан по образу и подобию Бога (и, следовательно, во исполнение Его Воли), а существует в силу каких-то других причин. Вопреки распространенному убеждению, это совершенно не отказывает в смысле человеческому существованию. Вопреки распространенному же мнению, это не лишает смысла даже попытки добраться до основных принципов существования, постигая человека.
Антропный принцип ("бессмысленно ставить вопрос, почему вселенная такая, какая есть, ибо в иной вселенной не было бы человека и некому было бы задавать этот вопрос") есть замаскированный креационизм, этот ответ ничем принципиально не отличается от ссылки на Волю Творца. Мысль о том, что человек сам по себе отражает некие принципы бытия, не требует никаких предшествующих допущений.
Наконец, в-четвертых, отрицается наличие в природе каких-либо враждебных инфернальных сил. Наличие таких сил может либо освободить человека от какой-то доли ответственности, либо, наоборот, как это происходит в теизме, оставить его в тотальной осаде собственных ощущений и мыслей. Осознавая существование Дьявола как универсальной лжи и искушения, человек находится в обстановке постоянного недоверия как к природе и жизни, так и к самому себе. В конечном итоге отрицание Дьявола убирает по меньшей мере один из этих источников недоверия, а именно недоверие к природе. Избавившись от веры в ее злонамеренность, человек становится на путь истинного познания.
Никакого двоеверия
Никакого двоеверия от нас не требуется. Никто не имеет права требовать от нас лжи. Вместо Страшного Суда мы вольны выбрать всеобщую бесконечность, вместо Страха и Закона - Договор, вместо человека-несовершенной копии - человека-субъекта, вместо враждебности природе и бесконечных спорах о Дьяволе - внимание и любовь к миру и друг другу.
Бога нет.
12-13.IV.2008 |
|
|
![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small}
![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo-lj.gif){kind=small}