Как я был испытуемым мужчиной
Друзья-товарищи воспряли в недоумении:
- Ну и что ты там будешь делать?
- Сам не знаю – написано: требуются испытуемые мужчины. Наверное заставят что-нибудь делать. Потом нальют сто грамм и проверят не ухудшилась ли интенсивность работы. Ведь это ж Институт охраны труда ВЦСПС…


Ох, сколько же ненужных заведений расплодилось при советской власти. Мой товарищ, кстати, служил одно время лаборантом в Институте охраны труда и профессиональных заболеваний. Встречаясь в пивной под думой – на Невском – мы хохотали над его рассказами, какие опыты там ставили доценты и аспиранты над приезжими дурочками…
Кстати, в тот институт он пошел по моей наводке – я ходил по городу и разглядывал объявления о приеме на работу – тогда это был самый оптимальный путь.
Рассказал ему об институте гигиены труда – он и повелся, а мне – в награду – достался институт охраны того же труда…

Его институт был на Лиговке около больницы Раухфуса, а мой аж на улице Фурманова – бывш. Гагаринской - в бывшем особняке графа Кушелева-Безбородко. (Кстати, в соседнем доме у Невы, у своего дружбана Сахарова в двадцатые годы частенько живал Есенин).

Знал ли граф Кушелев он же Безбородко, какой разврат учинят в его доме большевики.
А ведь изначально на месте сем располагалось жилище генерала Меллера-Закомельского. Разве есть сейчас такие имена – вот был в МВД генерал Веревкин-Рахальский, да и того попятил Путин - еще лет пять назад согнал с нашеста. Правда, есть еще Москвин-Тарханов, Шелов-Коведяев и другие экзотические личности, но куда им до Меллера-Закомельского!

Дома того генерала перешли во владение графа Кушелева-Безбородко, а потом – княгине Елизавете Юрьевской… Постойте! постойте! Ужель та самая княгиня, что являлась морганатической женой Александра Освободителя? Так вот под каковые священные своды довелось вступить мне в амплуа испытуемого мужчины.

Дом завораживает таинствами прошлого – на вид всего лишь два этажа, а какая роскошь в отделке фасада. Чувствуется почерк архитекторов Боссе и Шмидта! Да, это именно Боссе, а потом Шмидт обработали первый этаж рустами, а второй - пилястрами. Невольно любуюсь, насколько удачно вписаны в полуциркульные арки столь же полуциркульные окна бельэтажа… Ба! да это ж ведь рускольский мрамор, не иначе. А вот капители пилястр и львиные морды на фасаде отлиты из чугуна.
И вот вхожу в подъезд под навесом на чугунных колонах. Так вот где надлежит мне протестировать себя в качестве мужчины! А может в это испытание включается и… Ведь это ж институт охраны труда – недаром ведь над кроваткой одной моей знакомой покоилась украденная со стройки табличка: «Не работай неисправным инструментом!»
Голова закружилась от вожделенных предчувствий...
И вот передо мною беломраморная лестница – лепка, паркет, красное дерево с перламутровыми инкрустациями, камин…

Но… Меня ведут по черной лестнице в подвал и велят облачиться в какую-то прорезиненную робу наподобие водолазного скафандра, нахлобучивают на башку шлем, присоединяют к скафандру какие-то трубки.

Что, зачем, почему?
- Вас будут обдувать инертными газами, - объясняют мне эти исследователи. – Это невредно.

Меня сажают на велотренажер и велят крутить педали. Перед глазами что-то вроде тахометра, короче: надо, чтобы стрелка все время находилась возле цифры сорок. И ведь оказалось, что это самое трудное – легче было крутить медленнее или – наоборот – быстрее, однако, чтоб стрелка оставалась именно на цифре сорок – это было не очень легко…
И если я ускорялся или замедлял ход – тут же подскакивал надзиратель и велел соблюдать кондиции. Раз в полчаса можно было слезть с этого треклятого велосипеда и минут пять постоять – ни покурить, ни что-нибудь еще поделать было нельзя – скафандр-с…

Потом пришла какая-то научная делегация из Польши. По этому поводу мне позволили на минуту слезть с велосипеда. Ученые из Польши рассматривали меня, словно заспиртованного урода в кунсткамерной банке. Смотрели остраненно – явно с научными целями.

Так я протелепался часа четыре, потом слез с седла, разоблачился, прошкандыбал мимо беломраморной лестницы и вот он – чугунный подъезд – свобода!

С тех пор я перестал быть испытуемым мужчиной. Кстати, жалованья не получил – так и осталась у них моя трёха на депоненте.

Но вот что забавно – такие чертоги отдавались под всякую бредятину. Меллер-Закомельский такого б не одобрил. Зато можно было войти оглядеть интерьер – хотя б под видом испытуемого мужчины.