Я уважаю старость,
но не в вареном и не в жареном виде
(А.Дюма, Три мушкетера)

Надо признаться, программу “Тектонический сдвиг” я последнее время слушаю, затаив дыхание. Потому что, согласитесь, ничто так не стимулирует внимание, как интрига и элемент непредсказуемости.  А именно этого элемента в последнее время стало предостаточно, поскольку тектоника в эфире - вопреки своей природе - двигается дергано и беспорядочно, как частицы в опыте по иллюстрации броуновского движения. И, что самое интересное, все чаще и чаще  эта броуновская тектоника заползает в сферу истории. Ну как тут оторваться от Сетевизора!

Еще пару недель назад я едва не втянулась в подсчеты на пальцах, производимые проф.Ясиным относительно того, на сколько именно сотен лет отстала Россия от Западной Европы в развитии государственности. Цифры (так все-таки  100 лет, 300 или 400?) настолько не сходились с заявленными, что я на минуту забыла даже, что вообще-то даже критерии для такого сравнения определены не были. Вывели меня из цифирьного транса две фразы. Сначала поразила характеристика Киевской Руси: “Это было первое государственное образование, его трудно назвать единым сильным государством, но, тем не менее, оно таким было." Пока я размышляла над этим непростым силлогизмом, подоспела информация попроще. Такого рода: “/.../ когда Иван Третий освободился от монгольского ига, я напоминаю, историческое стояние на реке Угре, 1483 год, вот это было событие”.

Это, надо сказать, действительно событие. Потому что перепутать дату формального освобождения от монгольского ига может разве что человек вообще никогда не учившийся в школе. Это же подарок школьникам и студентам на все времена! Куликовская битва - 1380, Угорское стояние  - ровно сто лет спустя, 1480! Две даты, которые всегда помнили все, по-моему, даже двоечники. Было, правда, на Угре и более раннее стояние, когда Витовт Литовский стоял против Василия Первого (Московского) в 1408 г. Но уж в 1483 г. никто на Угре точно не стоял, никого там не было.

Вот с этого момента я и стала слушать “Тектонический сдвиг”  с ощущением, что за каждым поворотом может скрываться все, что угодно. Ну и, как водится, “предчувствия его не обманули!”(с)

Главной интригой последнего “Тектонического сдвига” стал вопрос, каким по счету Иваном был царь, прозванный Грозным. Не буду воспроизводить все цитаты, из которых следует, что в представлении проф.Ясина Иваны Третий и Четвертый причудливо слились в одно, не вполне определенное лицо: их слишком много. Но кое-что не могу не процитировать. Скажем, политические достижения Ивана III он приписывает Ивану Грозному, а правителю России, который ввел опричнину присваивает порядковый номер III: “Но для Ивана Третьего было одно из характерных явлений русской истории. Опричнина.” И, чтобы ни у кого уже не оставалось сомнений по этому поводу,  продолжает: “Иван Третий /.../ тогда был молод, у него была замечательная жена, которую он очень любил. Анастасия. И затем прекрасные друзья, как князь Курбский, Алексей Адашев. Затем отец Сильвестр и так далее.” Так что все предельно ясно. Грозный это, по мнению профессора, был Иван Третий. Но - заметьте - некий Иван Четвертый завоевал-таки Казань и Астрахань, вел другие завоевательные войны, и вообще правил настолько неудачно, что, в результате, это привело к падению династии Рюриковичей.  Пожалуй, главная мораль, которую хочет донести до своих слушателей проф. Ясин, такова: “И на его примере мы можем видеть, что в последующем в России тоже были самовластные режимы.” Или: “И его правление было настолько характерным, враждебным благополучию русского государства, что, в конце концов, династия была устранена и появилась династия Романовых.” Впрочем, об этом потом.

Остается неизвестным, был ли Иван Четвертый, виновный в падении династии, также и Грозным. Если, по мнению профессора, он таковым был, то можно предположить несколько вариантов объяснения такого феномена. Вариант первый: проф. Ясин является поклонником не-к-ночи-будь-помянутой теории Фоменко и Носовского, согласно которой многие исторические персоналии являются на самом деле одним лицом под разными именами (скажем, Иван Грозный и император Цинь-Ши-Хуан-ди, а также, кажется Чингис-хан согласно этим господам являются одним и тем же человеком). Вариант второй: проф. Ясин накануне передачи слегка перечитал исторических работ (от Ключевского до Фурсова и Пивоварова - легко ли?) и информация в голове у него, скажем так, изрядно перемешалась. Вариант третий: проф. Ясин вообще ничего накануне не читал, фамилии историков получил от референта вместе с основными тезисами своего выступления, но вдаваться не стал, решив что для аудитории “Эха” и так сойдет. Выбрать правильную концепцию, честно говоря, нелегко.

Потому что интрига-то на этом не заканчивается! Падение династии - это ведь не просто так было упомянуто, а со смыслом. Согласно проф. Ясину, Иван, скажем так, Третий-С-Половиной, он же Грозный, был последним в династии Рюриковичей. На этом профессор настаивает особо: “Я напомню, что он был последним в династии Рюриковичей”. Приятно, конечно, когда факты послушно укладываются в заранее выбранное прокрустово ложе, да еще и сами себе подрезают выступающие за рамки конечности. Но в данном случае - увы - не улеглось. После смерти царя Ивана (в реальности, конечно, Четвертого, прозванного Грозным) остался сын Федор Иоаннович, который, хоть и не отличался крепким здоровьем и большой активностью, но худо-бедно просидел на престоле с марта 1584 по январь 1598 года, т.е. без малого четырнадцать лет. Даже если отнестись к его царствованию совершенно пренебрежительно, нельзя не отметить, что последним Рюриковичем на престоле Московском был все-таки он, а никак не его отец.

Вернемся, однако, к устранению династии Рюриковичей и появлению на престоле Романовых. Как мы уже видели,  всю ответственность за это г-н Ясин возлагает на Ивана Грозного, который скончался, каким бы ни был его порядковый номер, в марте 1584 года. После него почти четырнадцать лет правил его сын Федор, затем - с 1598 по 1605 г. - Борис Годунов. То есть, двадцать лет прошло со смерти Ивана Грозного до начала того, что принято в истории России называть “Смутным временем”.  И, прямо скажем, вряд ли бы оно наступило вовсе, окажись Федор Иоаннович физически и умственно совершенно здоров и способен полноценно править страной и иметь здоровых наследников. Тридцать лет почти прошло между кончиной Ивана Грозного и воцарением Михаила Романова, и никому, насколько мне известно, доселе не приходило в голову притягивать два этих факта друг к другу за уши.

Отношение проф. Ясина к географии не менее захватывающе, чем его отношение к истории. Он с уверенностью рассуждает о “борьбе за национальное объединение”, о попытках присоединения Белоруссии и Малороссии к России, и его совершенно не останавливает тот упрямый факт, что не было во времена, о которых он говорит, ни Белоруссии, ни Малороссии, ни - страшно сказать - самой России.  Не было того, что можно было “национально объединить”. Россия как понятие возникла только в царствование Петра I, одновременно с понятием “Российская империя”. Россия - это империя по определению, по структуре и идеологии, согласно которым она была фактически сконструирована Петром. Что же касается территорий современной Украины и Белоруссии, то во времена, о которых ведет речь проф. Ясин там существовали совершенно другие государства, ни какого отношения ни к Руси, ни, тем более, к России не имевшие.

Впрочем, что это я?  Это меня уже понесло разбираться в деталях и тонкостях. А в случае “Тектонического сдвига”, мне кажется, такой роскоши себе позволить - увы - никак нельзя. Тут как-нибудь с датами да с именами разобраться, как в четвертом классе школы с “Рассказами по истории нашей Родины”. А в адрес профессора Ясина так и хочется перефразировать то, что он сказал слушателям “Эха”: “Не обижайтесь на меня, дорогой профессор. Но вы в этом деле не понимаете.”