Операция "Бумеранг"
Ровно 25 лет назад, 14 сентября 1988 года в Голубом зале Жовтневого Дворца культуры Киева открылась шумная пресс-конференция, вызвавшая большой резонанс в европейских СМИ. Перед корреспондентами выступили «многолетние руководители бандеровского подполья на Украине»: львовский врач Святослав Игнатьевич Панчишин и киевский журналист Юрий Александрович Иванченко, которые поведали миру о том, как на протяжении почти двух десятков лет дурачили закордонные националистические центры, изображая «бурную антисоветскую деятельность». Их выступления прокомментировали полковник КГБ УССР К.К.Высоцкий и майор МВД Польской Народной Республики А.Минькович. Материалы пресс-конференции вышли тогда во многих отечественных и зарубежных изданиях, вызвав шоковую реакцию главарей закордонной эмигрантщины из ОУН-р. Личности И.Дмытрива, В.Олеськива, Я.Стецька и др. были засвечены в очень невыгодном ракурсе.

А началось все еще в конце 1960-х годов, когда польский украинец, инженер Томаш Билинский (уроженец Львова и родственник небезызвестного Р.Шухевича) в ходе своих многочисленных служебных загранкомандировок попал в поле зрения бандеровской «Службы Безпеки Закордонных Частей ОУН». В 1967 на контакт с ним вышли эсбист Захарчук, а затем один из руководителей «теренового провода ОУН Великої Британії», бывший эсэсман из Дивизии «Галичина» Илько Дмытрив. Во исполнение решений 4 «Великого Збора» ОУН (1968), остатки заграничной бандеровщины решили активизировать свою работу. Так умер законопослушный польский гражданин и появился завербованный агент ЗЧ ОУН «Адам», он же «Евген», он же «Стефан». В ходе неоднократных встреч с главарями ОУН Степаном Ленкавским (1972), Ярославом и Ганной-Евгенией Стецько (тогда она так называлась) Билинский бодро рапортовал им о встречах и контактах с сыном Р.Шухевича Юрком, львовскими диссидентами Калинцами и о разворачивании своей нелегальной сетки в Польше, за что и получал соответствующее вознаграждение: определенные денежные суммы, «Золотой крест ОУН», «Серебряную медаль имени С.Бандеры», а также титулы «проводника ОУН в Польше», «заместителя главного проводника ЗЧ ОУН» и «члена руководящего ядра Центрального провода ОУН». Ах, не знала вся эта компания, что в оперативном деле «Центр» МВД ПНР первый документ про активного «Адама» был датирован еще 2.06.1967.

Именно Билинский в 1970 году во Львове начал вербовку известного местного доктора-хирурга, заведующего отделением областной больницы С.Панчишина. Правда, за кордоном его знали только как племянника известного в свое время галицкого «дiяча» Марьяна Панчишина, успевшего в 1939 побыть депутатом Народного Собрания Западной Украины, а летом 1941 – «министром здравоохранения» в эфемерном бандеровском «Краевом уряде» Я.Стецька. После окончания Львовской Академической гимназии в 1943 Святослав Игнатьевич выехал в Австрию, где закончил медицинский факультет Венского университета. В конце 1940-х годов он был принудительно репатриирован в СССР, то есть обрел столь популярное на Западе звание «жертвы большевистских репрессий». По всем канонам, подходящая кандидатура в «нелегальные члены ЗЧ ОУН», поэтому к нему и обратился вышеупомянутый родич Шухевича с просьбами: сначала переслать в Польшу критические публикации советских газет про известных украинских диссидентов (В.Чорновила, И.Геля, М.Горыня, И.Калинца), затем собрать данные о бывших вояках ОУН-УПА, проживающих во Львове и т.д… Однако Святослав Игнатьевич оказался добросовестным советским человеком, и сразу обратился «куда следует». Так начиналась многолетняя совместная операция КГБ СССР и МВД ПНР «Бумеранг», почти списанная с классической схемы «Операции «Трест», обкатанной еще в 1920-е годы.

А щупальца СБ ЗЧ ОУН тянулись все дальше. В 1975 по просьбе Васыля Олеськива (бывший эсэсман из Дивизии «Галичина», в то время шеф СБ ОУН в Великобритании и агент Интеллидженс Сервис «Карась») Панчишин, получивший бандеровскую кличку «Дорошенко», порекомендовал подключить к сети «сознательного украинского журналиста-патриота» Юрия Иванченко, который и был завербован во время поездки в Польшу Янеком «Гордоном», заместителем «Адама» Билинского. «Руководителю Киевского опорного пункта ОУН» поручалось наладить выпуск нелегальной антисоветской газеты под названием «Самостийна Украина» или «Самостийность» - на выбор, для чего шпионскими каналами ему была переправлена специальная множительная машина «Ронео-270» с числовым набором матриц, восковой бумагой и прочими прибамбасами. Однако это «чудо враждебной техники» так никогда и не было пущено в ход.

…Пошла год за годом рутинная, в общем-то работа. Из Польши во Львов наведывался «Адам», привозил деньги, кино-, фото-, видеотехнику, килограммы националистической литературы, шпионские инструкции («Следует широко практиковать распространение листовок, воззваний, побуждающих население Украины организованно выступить против существующего в республике строя. Собирать и передавать в наццентр важную информацию, особенно военного характера, о дислокации воинских частей, видах вооружения, местах размещения стратегических ракет») и увозил «важную информацию». А всякие попытки «активизации», «перехода к решительным практическим действиям» (т.е. террору) удивительным образом нейтрализовались.

За «выслугу лет» Иванченко и Панчишин получили по «Золотому кресту ОУН», а Святослав Игнатьевич, как руководитель (с 1978) всего националистического движения, еще и был назначен в 1981 «председателем Верховного суда ОУН в Украине», шефом «СБ ОУН в крае», награжден «Серебряной медалью имени С.Бандеры» и даже введен в состав Центрального провода ЗЧ ОУН и «украинского правительства». Сосредоточив руководство, «Дорошенко» перехватил в сферу своего влияния и двух других «нелегальных членов ОУН на Украине», завербованных в свое время Билинским.

«Мирон», он же «Гресь», член ОУН с 1940 года, воевал в свое время в УПА, был политреферентом Здолбуновского надрайона и Южного округа ОУН «Холодный Яр». В 1945 явился с повинной и был амнистирован, жил во Львове. Киевлянин «Славутич» - тоже оуновец со времен немецкой оккупации, служил переводчиком в «полиции безопасности» СД, затем – связным краевого провода ОУН, после войны отбыл 5-летний срок. В 1980 году, после встречи с личным представителем Стецька, эмиссаром из США, референтом Главной управы СУМ И.Шперналем, вышеупомянутая парочка была кооптирована в «члены ЦП ОУН».

Параллельно с этим в конце 1970-х годов по переписке с родственниками оуновцам удалось «завербовать» еще одного «нелегального члена» - доцента кафедры ортопедии и травматологии Ивано-Франковского мединститута Михайла Кухтяка, которому был присвоен псевдоним «Орест».

В лихорадочной переписке со своими «агентами» Стецько, Богданивский и другие бандеровские главари, по старой традиции «два украинца – три гетмана», старательно предостерегали их от контактов с мельниковской ОУН. Так, еще в 1972 очередной эмиссар передал «Дорошенко» не только шпионский микрофотоаппарат «Минокс» и средства тайнописи, но и «матеріали, що в негативному світлі виставляли мельниківців (Емісар твердив, що ті не мають жодної підтримки серед еміграції...)» В письмах к Панчишину поручалось «выяснить личность» диссидента Д.Шумука, бывшего вояка УПА, мемуары которого «За східним обрієм» (весьма непривлекательно показывающие деятельность бандеровцев во время войны) были в 1974 опубликованы мельниковским издательством в США. А 16 сентября 1975 во время личной встречи с «Адамом» в мюнхенском ресторане Стецько рассказал ему захватывающую историю об одном из руководителей ОУН (М) О.Зинкевиче, который в публикациях диаспорного журнала «Смолоскип» неаккуратно расконспирировал своих информаторов, так что о нем «даже бытует мнение, что он параллельно с американской работает также на советскую разведку». В 1981, назначая Панчишина шефом «главного суда ОУН и СБ ОУН», ему одновременно поручали расследование в связи с поступлением в адрес ООН «Обращения 18 советских политзаключенных», которое, по мнению Стецька, было «інспіроване мельниківцями, отже, спрямоване проти бандерівців... вжити самих суворих заходів впливу на осіб, що підписали петицію»

От Кухтяка же настойчиво требовали компромат на члена провода ОУН(М) Д.Фурманца и его главу М.Плавьюка. В письме «Ризьбяр» (Я.Стецько) откровенно писал о последнем: «В ОУН він відомий під псевдо „Знедолений”. Я вже постараюся, щоб не мав він долі до самого скону». А в другом, совместном письме супруги Стецько припугивали „агентов”, «що мельниківська ОУН – непевна організація, пенетрована чужими розвідками, а у проводі ОУНм активно працюють агенти бандерівської СБ. Таким чином, ОУНр отримує інформацію про висилання на Україну мельниківськиї емісарів та кур’єрів». Причем Кухтяку было предложено пересылать собранные сведения через американских дипломатов-шпионов: "В консульстве США в Киеве работают Ральф Портер и Дэвид Соуртс, владеющие украинским языком. Они симпатизируют ОУН и к тому же хорошо играют на бандуре. Рекомендую пересылать через них сведения политического, военного и экономического характера. Главный упор при сборе разведывательных данных делайте на вооружение и структуру Советской Армии. Укажите также, где и когда целесообразно организовывать на Украине диверсии и террористические акты".

Однако наступил 1983 год и «агентурную сетку» затрясло. В июле, в счастливом неведении об еë истинной сути, скончался «Адам» Билинский (его заменил «Гордон»). 19 августа в г.Битом органами МВД ПНР была арестована курьерша ЗЧ ОУН и АБН Ирина Зеленая, работавшая связной «Ореста» и «Евгена». А 22 ноября (30 лет назад) в Киеве прошла пресс-конференция самого М.Кухтяка, потрясшая оуновскую резидентуру. «Орест» подробно рассказал о том, как по заданию КГБ УССР он несколько лет играл роль «нелегального члена». Это произвело большое впечатление. Как мыши под веником, на целый год примолкли зарубежные «проводники», дав неожиданную передышку группе Панчишина. Кстати говоря, именно в качестве отклика на пресс-конференцию Михаила Евгеньевича небезызвестный товарищ (ныне пан) В.Яворивский разразился в «Літературній Україні» 24.11.1983 своим знаменитым памфлетом «Янычары» (впоследствии неоднократно переизданным) с погромной критикой закордонных националистов.

А в июле 1986 скончамшись и сам фюрер ЗЧ ОУН Я.Стецько. Заменивший его эсбист Олеськив (обязанный, кстати, своей карьерой в первую очередь «деятельности» группы Панчишина, непосредственным куратором которой был), воспользовавшись объявленной Горбачевым «перестройкой», снова начал «надувать щеки». Прошедший под его управлением 7 «Великий Збор» ОУН (Нью-Йорк, октябрь 1987) принял, в частности, «постановление по организационно-кадровым вопросам», в котором значилось: «Этнической особенностью члена ОУН должно быть отвращение и враждебность к украинцам, не поддерживающим идеи национализма. Относительно таких категорий людей этническим императивом ОУН является: попытки возвратить их к идеям Украинской Самостоятельной Соборной Державы и службе украинской нации или безоговорочное их уничтожение». В другой «настанові» на случай войны декларировалось: «1. Захоплення українським свідомим елементом влади на місцях... 2. Організувати всюди на місцях українську міліцію чи поліцію. 3. Організувати українські військові частини з вояків-українців». А в постановлении по внешней политике: «Треба докладати великих зусиль для тіснішої і всесторонньої співпраці з визвольними рухами Туркестану, Литви, Білорусії, Латвії, Естонії, Грузії, Вірменії, Азербайджану і інших у боротьбі проти спільного ворога – Росії». А от группы Панчишина требовали все свежей информации о поведении освобожденных диссидентов Чорновила, Красивского, Осадчего, о возможности привлечения их для организации и проведения антисоветской деятельности.

Летом 1988 гражданка Великобритании с типично английским именем Люба Штокало была задержана в Польше с очередной порцией бандеровских инструкций. Это и стало «прологом эпилога». А затем... 12 сентября в «Правде» вышел материал под названием «Операция „Бумеранг”», а через два дня начальник отдела информации МИД УССР В.Чорний открыл вышеупомянутую пресс-конференцию в Киеве. И в бандеровском загранцентре узнали, что 20 лет проработали фактически вхолостую. Как заявил Ю.Иванченко: «В прошлом году наццентр информировал нас, что провод отчитался перед своими шефами из ЦРУ о создании на Украине под его руководством глубоко законспирированного националистического подполья, ядро которого, можно считать, находится перед Вами». А С.Панчишин подтвердил: «Какими оуновцы были, такими и остались. Ничего не изменилось в их взглядах и установках, их лютой ненависти ко всему не только неукраинскому, а просто – небандеровскому. Правда, с присущей им политической мимикрией в лексикон свой они ввели новую терминологию: вместо „нового порядка” – „свободный мир”, „элиминировать” (т.е. „физически уничтожить”) – „бороться за демократию”, „права человека”».

Как отметил с усмешкой полковник К.К.Высоцкий: «Затраты времени и, можно добавить, нервов полностью окупились... Нам пришлось не раз с карандашом в руках садиться за расчеты. Получалось так, что значительная часть материальных расходов компенсировалась самим загранцентром. Он оплачивал дорожные расходы, щедро выплачивал „вознаграждения” за фактически дезинформационные материалы, снабжал печатной техникой, радиоприемниками, высылал посылки с одеждой и другими недешевыми вещами... Если и нельзя сказать, что эта „игра” принесла нам большую выгоду в денежном исчислении, то во всяком случае, мы за счет заграничных „добродетелей” все это время были не на госбюджете, а на самофинансировании».

В результате было нейтрализовано более 20 эмиссаров с паспортами граждан США, Англии, Франции, ФРГ, получено и сдано в макулатуру несколько тонн националистической литературы, перехвачены и локализованы ряд лиц, завербованных заграничными органами, получено и освоено большое количество информации о деятельности западных спецслужб и наццентров. В общем, финал «Операции „Бумеранг”» стал едва ли не последним триумфом советской контрразведки в борьбе против подрывной работы закордонных националистических центров.

Однако уже через год С.И.Панчишин был вынужден переехать из Львова в Киев, а затем пошла вразнос «перестройка», переходящая в «перестрелку» и на Западной (а затем и на всей) Украине дорвались до власти наследнички тех самых заграничных недобитков, которых 20 лет водили за нос наши доблестные чекисты. Причем, судя по продолжающемуся безобразию, за прошедшие до сего дня другие 20 лет, эти бандер-логи действительно так ничего и не поняли и ничему не научились. Увы, увы...

Эпилог

В недавно рассекреченных документах НКГБ мелькают упоминания о драматической судьбе некоего М.Е.Кухтяка из села Бурканов Тернопольской обл. Пятнадцатилетний пацан в 1950 году, обучаясь в Золотниковской средней школе, был втянут в молодежную националистическую организацию «Сирко» и даже вошел в руководящее ядро «пятерку». Юные ОУНовцы печатали и распространяли антисоветские листовки, раздобыв ППШ с патронами, готовились застрелить участкового. Но в декабре 1951 группа была раскрыта, актив арестован. Как ни странно «кроваваягэбня» не законопатила школьника-террориста в Сибирь, а… провела с ним профилактическую беседу и отпустила с миром. Возможно, сыграло роль «социальное происхождение»: отец – колхозник, мать убита полицаями в 1943. Не отсюда ли через 30 лет доставали его длинные руки вербовщиков из ЗЧ ОУН ?

В разгар «перестройки» серьезные дяди из КГБ предлагали Михаилу Евгеньевичу Кухтяку переехать из невменяемого Ивано-Франковска в какое-либо более спокойное место. Он отказался. И видимо очень зря. Понадеялся на короткую память бандерлогов. А ведь у этого типа биологических существ и память, и склероз бывают оччччень избирательными. И вот: вскоре после развала Союза состоялась странная командировка в глухой район и странная смерть Кухтяка от внезапного инфаркта.

Практически в то же время в 1992 году при похожих обстоятельствах скончался и Святослав Игнатьевич Панчишин. А Юрий Иванченко ничего, сохранился. В 1989 он был награжден орденом «Знак Почета», в 1994 даже выдвинут (в авторском коллективе) на соискание Государственной премии, а в 2000 стал членом Национального союза художников Украины.