|
[Aug. 17th, 2014|03:36 am] |
Мы похоронены где-то под Нарвой, и вот нас по звонку поднимают, Другим выдают тела, а нам -- мол, выходите, как есть, Что же, на мне не истлел мундир, хоть дыры звенят в кармане, Кости без мяса и штык без ножа, но жива полковая честь.
Карта империи, кровь наших рек сквозь сердце мое проходит, Скрытое в тайной земле давно, стало песком и дождем -- Где-то из темных желудков червей под тихим словом Господним Новой травой прорастает узор, и мы вместе с ним растем.
Наш полковой священник был гуляка и богохульник, Баб перепортил больше, чем есть свежих цветов на лугу, Вырос и он, но стоит в дыму, черную трубку курит, Он говорит: Бог умер, а нас ждут на том берегу.
И на фальшивый скрип патефона мы отвечаем маршем, Падает дождь и глина скользит, но нам не сбиться с ноги, Мы не теряя строя идем сквозь стены многоэтажек, Плачут младенцы, воют собаки, где-то дрожат враги.
Мы протекаем вязкой нефтью в черных подземных трубах, Мы пробегаем зайцем по редколесью, по глади родных озер Мы идем клопом водомеркой, и женщинам сводит губы Предчувствие поцелуя. но нас ведет городской узор,
И где-то в полуночных кафе отпадут от нас дезертиры, Под утро крепки знакомства и сквозняки бодрят, Мы не заметим потери, мы пройдем по ночным квартирам, Не разбивая шага, мы берем не числом солдат.
И нас выводит на поле боя в глубоком тылу империй, Покрытые красной кровью свежие трупы на нем цветут, И наши ряды пополняют деревья, кусты и лесные звери, И из живой земли вырастает пятиугольный редут.
Но кто нас встретит с той стороны? и противник выходит в поле, И белые птицы машут крылом, опускаясь к нему на лоб, И с ним князья олени и волки, царь-медведица, лев король их, И куст живой белой розы в его рядах, и наш богохульный поп. |
|
|