Хрупкая и печальная Одри Хепберн в костюме прекрасной цветочницы. Молодой бог Джонни Вайсмюллер в декорациях "Тарзана". Будущая королева Елизавета II в образе сказочной принцессы. А рядом – маленькая и трогательная Эйлин Данн, жертва бомбежек, на кроватке в детском госпитале. Чуть поодаль персонажи свингующего Лондона, знаменитые тусовщики шестидесятых: бунтарка Твигги в крохотном желтом платьице, Rolling Stones и Мик Джаггер, Люсьен Фрейд, Фрэнсис Бэкон.

Сесил Битон (Cecil Beaton) – любимейший британцами персонаж, один из героев нации. Англичане говорят о своей любви к нему с некоторым недоумением, как бы слегка извиняющимся тоном, какой они обычно употребляют для признаний в любви к летающему цирку Монти Пайтона или глупым выходкам мистера Бина. Как и они, фотограф – одновременно дитя традиции и ниспровергатель устоев британской нации. Его ценят  за изящество и талант, тщательно закрывая глаза на менее приглядные его черты. Он к тому же знаменитый дизайнер и художник, придумавший костюмы и декорации к самым известным театральным постановкам и кинофильмам вроде "Моей прекрасной леди". Денди и эстет в духе Оскара Уайльда, известный едкими высказываниями о своих знаменитых моделях и жизни в целом. Ветреный субъект, сделавший свою личную жизнь всеобщим достоянием: кто сейчас не знает о том, что Сесил Битон предпочитал мужчин, но при этом годами ухаживал за Гретой Гарбо, которая стойко отвергала все его предложения руки и сердца.



 
Cecil Beaton, Hollywood, 1932



Имя Сесила Битона, который родился в самом начале века, следовало истории моды вплоть до 80-х - полвека работы для английского, французского и американского изданий журнала Vogue. Свой первый снимок он опубликовал там в 1924 году, будучи еще студентом Кембриджа, а в 1980-м, за месяц до смерти, отснял для него в Париже коллекцию haute couture.
Битон был для Vogue всем, что может заключать в себе модный журнал - в этом смысле он предвосхитил стиль коммeнтиpoвaния моды всего ХХ века. Он занимался всем: в 30-е писал светские заметки, в 40-е - военные репортажи, а позже описывал свои путешествия, объединив таким образом любимые журнальные темы: светскую, скандальную и travel. Но прославился Битон не статьями, скорее просто описательными, чем важными для развития моды. В истории он остался как иллюстратор, фотограф и стилист, чьи работы идеально соответствуют представлениям эпохи о стиле, и именно это имела в виду редакция самого влиятельного в мире модного журнала, написавшая в редакционной статье: «Объектив Сесила Битона символизирует взгляд Vogue на прошедшие годы&raquo. То, что Битон долго был в авангарде моды, не означает, что у него был авангардный вкус. И в том, как он выглядел, и в том, что он делал, никогда не было ничего авангардного в привычном понимании. Напротив, Битон скорее кажется воплощением консерватизма, если учесть, что наибольшее влияние на него оказало время его детства, эдвардианская мода, которую он не раз пытался реанимировать. Единственное, что в нем было авангардного, это его увлечение сюрреализмом, но это был очень прирученный, салонный сюрреализм.


Self-portrait, 1930



 



Cecil Beaton, 1935

Cecil Beaton impersonating Elinor Glyn at a birthday party for Elsa Maxwell, in Paris, 1930






BABA BEATON
 
Miss Nancy Beaton as a Shooting Star, 1928

 


3/2/1938-New York, NY- Cecil Beaton, whose minute addenda to a magazine illustration stirred heated controversy in the United States, got away from it all when he sailed March 2 for Europe on the Liner Normandie. Beaton is pictured here just before the Normandie started its trip.

 
Cecil Beaton by Irving Penn, 1950

Cecil Beaton and Princess Lee Radziwil at premiere of "Coco" in New York 12/18/1969


Битон родился в семье, принадлежавшей к среднему классу, во время Эдуарда , который и дал  название эдвардианской эпохе, предшествовавшей Первой мировой войне. Для всего последовавшего века это время ассоциировалось со знаменитым эдвардианским костюмом, ставшим синонимом слов elegance и glаmour, последним предавангардным стилем.
Неудивительно, что Битон, считавшийся специалистом по эдвардианскому костюму, появлялся на сцене всякий раз, когда мода начинала испытывать ностальгию по прошлому. А на протяжении ХХ века она это проделывала не раз. В истории моды было много достойных фотографов и стилистов, сотрудничавших с тем же Vogue и давших имя придуманным ими стилям. С Битоном немного другая история: он ценен не столько тем, что провозглашал новое в моде, а тем, что соединил в себе все архетипичные черты и человека света, и человека, этот свет оценивающего. Фотографируя своих друзей-художников, представителей света и титулованных особ, Битон обставлял свою работу так, словно это была просто милая встреча, игра, вечеринка - и чем знаменитее он становился, тем больше это льстило его моделям. В свете же Битон научился одному обязательному правилу, которому потом следовали все светские хроникеры - иронии по отношению к предмету описания. Длительная карьера и широкое признание в конце концов принесли Сесилу Битону дворянский титул - и это, по всей видимости, было апофеозом его реализовавшихся социальных притязаний.


Elsa Schiaparelli
The daring designer Elsa Schiaparelli models her own quilted Chinese cape over a star-studded evening gown for a crowd of onlookers in the foyer of the Théâtre des Champs-Elysées. This illustration, by legendary fashion photographer Cecil Beaton, appeared in the December 1, 1933, Vogue.

Bust with Tiara
A tiara and a jeweled necklace adorn a bust enclosed in a glass case in this whimsical sketch by Cecil Beaton. At the base of the marble pedestal lies a bed of roses. This illustration originally appeared in the September 15, 1932, Vogue.

Fall Fashions in Tweed
Nonchalantly posed against a red-brick building, a very stylish duo models handsome autumn ensembles. From left: a Scotch tweed suit with Cavalier cape lined in hamstersac fur by Enos, and a single-breasted coat of checked Cumberland tweed by Fortnum and Mason over a blue tweed skirt and jersey shirt. The illustration, by Cecil Beaton, appeared in the September 15, 1934, Vogue.

Lady Abdy
Cecil Beaton's portrait of Lady Abdy, whom Vogue called "the Lily Langtry of her day" features her in the drawing room of her home in Paris's Ile Saint-Louis. Abdy counted Coco Chanel as a friend and was much celebrated for her beauty and simple elegance, as evidenced here in her slim, navy serge dress and pearls. Beaton's watercolor originally appeared in the March 1, 1933, Vogue.

London Society Party
Couples dance the night away at a London society gathering as Cecil Beaton captures all the slightest nuances of expression in this detailed illustration, originally published in the February 1, 1934, Vogue.

Row of Doyennes
Cecil Beaton created this pen and ink wash of nine older women seated in a row against a backdrop of patterned wallpaper. Written in pencil above the image is the note "A Row of Doyennes—could this be reversed & repeated across two pages," an editorial notation. The image appeared in the April 15, 1932, Vogue.

Reboux Turban
Seated on a tufted armchair, a socialite in a Reboux turban is captured in a moment of reflective repose. This Cecil Beaton pen and ink sketch appeared in the April 1, 1932, Vogue.

Schiaparelli and Worth Gowns
Originally appearing in the February 15, 1934, Vogue, Cecil Beaton's delicate illustration features a woman in a blue Elsa Schiaparelli dress with puffed sleeves and an aproned skirt, reflected in a grand mirror, and her companion in a red Worth gown with soft ruffles. They are flanked by a statue and an armchair on one side and a settee on the other. The oriental floral motif of the carpet and armchair upholstery and delicately curl of the molding on the mantel are suggestive of Art Nouveau.

Sophisticated Ladies
A coterie of elegant, eveningwear-clad women peer out at the viewer in this portrait by Cecil Beaton titled "Sophisticated Ladies." This pen and ink illustration appeared in the January 1, 1932, Vogue.

The Debutante's Parents
Dressed in their finest attire, the parents of a debutante look on with authoritative eyes. Appearing in the July 1, 1934, Vogue, Cecil Beaton's illustration offers a humorous look at one of high society’s greatest customs.

Tweed and Suede for Autumn
Set against a quickly rendered street scene and blue sky, Cecil Beaton illustrated a group of well-dressed women for the September 15, 1934, Vogue. From left: a suit of Rodier tweed by Eva Lutyens; a suede coat with knit sleeves and matching tweed skirt by Sportscraft; and a mixed tweed suit and tweed coat with a storm collar, patch pockets, and lambskin lining by Margaret Barry.

Stella Carcano, 1946

Еще в школе Битон мечтал заниматься театральным дизайном, играл в школьных спектаклях, делал эскизы костюмов.
Там он познакомился с будущим знаменитым писателем Ивлином Во. Это знакомство можно считать показательным совпадением - оба подтвердили и каждый по-своему описали закономерность и аромат своего времени: разбогатели и стали знаменитыми благодаря занятиям искусством и придали романтико-ностальгический окрас кастовой структуре английского общества образца прошлого века, рассыпавшейся после Первой мировой войны. То есть, оба стали выразителями краха того, что иногда называют Ьеllе epoque. В самом начале карьеры у Битона было не так много шансов. И не потому, что был гомосексуалистом (представители среды, в которую он стремился попасть, это легко прощали), и не по тому, что решил посвятить себя искусству, когда чисто мужским делом считались занятия спортом, охота и рыбалка. Проблема состояла в его происхождении - в Англии начала века не было более презираемого сословия, чем средний класс, и более далекого от мира балета, театра, магазинов и журналов, к которому мог стремиться честолюбивый юноша. Битон стал одеваться экстравагантно, даже немного смешно, чтобы ПОХОДИТЬ на артистическую натуру - носил широкополые шляпы, развевающиеся шарфы и полы плаща, при этом исключительно аккуратные, точно влитые костюмы выглядели чересчур романтично.

С первой же публикации Vogue обратил внимание на Сесила Битона как на подающего надежды фотографа, но регулярно он там начал появляться в качестве карикатуриста. Чтобы прокомментировать свои рисунки и фотографии, Битон стал писать заметки - так он освоил все журнальные жанры. В светской рубрике Vogue Битон описывал концерты у леди Купер, приемы у Сири Моэм, премьеры, частные показы, балы-маскарады и бесчисленные благотворительные спектакли (костюмы ко многим из них делались по эскизам самого Битона).



   


В 1928 году Битон прибывает в Америку, где заключает с издателем Vogue Конде Настом эксклюзивный контракт на все свои материалы. В Нью-Йорке он рисует черных певцов в гарлемских кабаре и голливудских звезд, в знаменитых аппартаментах Конде Наста на Парк Авеню снимает Вандербильтов, Харрисона Уильямса, пишет эссе о моде, театре и светских персонажах. У него складывается особая дружба с Гретой Гарбо, которая длилась довольно долго, но закончилась болезненным разрывом - она разрешила Битону сделать серию своих фотопортретов в собственной квартире, но разрешила опубликовать только два наиболее выгод ных. Когда Битон нарушил запрет и напечатал все фото, Гарбо порвала с ним немедленно.
Битон также публикует в Vogue впечатления о своих путешествиях - Мексика, Палм Бич, Гаити; в 1932 году подробно описывает свою загородную виллу в Эшкомбе - здесь были сделаны фотографии многих друзей – в шестидесятые, например, здесь ему позировала Твигги. Дом Битона имел такое же своеобразное и неповторимое «лицо», как и его хозяин. Кровать по специальному заказу выполнила фирма, выпускавшая цирковое снаряжение, и та же цирковая тема продолжалась в декоре стен, занавесей, мебели (барабаны служили столиками), и все вместе напоминало цирковой период Пикассо.

Одним из самых знаменитых репортажей для Vogue стал материал Сесила Битона о свадьбе герцога Виндзорского, бывшего короля Эдуарда VIII, и миссис Уоллис Симпсон, состоявшейся в 1937 году. Миссис Симпсон сама попросила Битона нарисовать ее портрет и сделать снимки до свадьбы в замке Канде во Франции.
Эта скандальная свадьба, из-за которой Эдуард VIII рассорился с семьей и был вынужден отказаться от короны, не помешала Битону быть допущенным в Букингемский дворец, где ему позировали Георг VI с супругой. Битон был также приглашен в качестве фотографа на коронацию королевы Елизаветы Второй, и потом не раз снимал членов королевской семьи - впоследствии для своей книги Битон составил отдельный альбом под заголовком «Виндзоры&raquo.


Princess Elizabeth, 1942


 
Queen Elizabeth II at her Coronation, 1953





Princess Elizabeth with Prince Charles, 1950








 
  
Wallis Simpson, wife of former King Edward VIII, 1937






Принцесса Александра в 1958 году

Принцесса Александра, 1967

Princess Karam Kapurthala, 1936



Duchess of Gloucester в период помолвки, 1935


Queen Fawziah of Persia 1942

     
LORETTA YOUNG, 1940s

    




 

Романтизм, избыточная театральность, свойственная его стилю, изобилие аксессуаров и цветов отличают его фотографии моды в 20-30-е годы. И это не всегда вызывало энтузиазм у редакторов Vogue. Однако самый неприятный разрыв с журналом Битон пережил, когда он проиллюстрировал статью, посвященную появлению «новых левых» в Нью Йорке, так называемого «общества ночных клубов», которое спровоцировало раскол бомонда на консервативную и авангардную части. В рисунках Битона мелкие, но характерные детали портретов выглядели оскорбительным антисемитским выпадом. Конде Наст немедленно прекратил отношения с одним из лучших своих авторов, но позже, во время Второй мировой войны Битон возвращается в журнал в качестве военного корреспондента.







 

В середине сороковых стиль Битона-фотографа все больше кажется устаревшим и чересчур вычурным. О нем стали говорить в основном как о художнике-декораторе, главным образом после шумного успеха театральной постановки по пьесе Оскара Уайльда «Веер леди Уиндермир», в которой Битон тщательно воссоздал костюмы конца прошлого века.
Утратив влияние как рупор «Vogue», Битон занялся другими вещами. Например, его верность эдвардианскому костюму спровоцировала в Англии в 50-е годы так называемый нео-эдвардианский стиль, возникший в узком гомосексуальном кругу вокруг Битона и еще нескольких эстетов, а чуть позже охвативший студентов Оксфорда и Кембриджа и позже, более массово, средний класс, став униформой teddy-boys. Эта мода быстро прошла, но Битон продолжал «эдвардианскую» линию, правда, в немного ироничном стиле. Эту иронию по отношению к прошлому и костюму сполна оценили революционные 60-е, и Битон отплатил им тем же - он не смог устоять перед витальной экстравагантностью, которая напоминала ему 20-е. В Лондоне и Нью-Йорке прошла его полная ретроспектива, он снимал Твигги и Джин Шримптон, дружил с фотографом Дэвидом Бэйли и художником Дэвидом Хокни. Но самым большим его успехом в 60-е стал «Оскар» за костюмы к одному из самых знаменитых фильмов десятилетия «Моя прекрасная леди» по Бернарду Шоу.



  
     
  
                         
Во время съёмок фильма "Моя прекрасная леди"
     
This iconic image of Audrey Hepburn was created by Cecil Beaton. He captured the actress in profile, wearing a gloriously elaborate hat by Givenchy. Fashioned in the oriental style, it was made of velvet with cut-feather and crystal-bead tassels. Hepburn leans slightly forward, which gives this work a captivating geometry when coupled with the hat's unique shape. The photograph appeared in the August 16, 1968, Vogue.

 


В 1974 году Битон пережил инфаркт. В результате он утратил подвижность правой руки, и ему пришлось научиться рисовать левой. Когда весной 1979 года парижские дизайнеры заявили о возврате к элегантности, естественно, французский Vogue обратился именно к Битону - и получил сорок шесть полос фотографий. Его моделями для этой съемки стали Палома Пикассо, Лулу де Ла Фалез и монакская принцесса Каролина. Битон с былым энтузиазмом воссоздал атмосферу и стиль своих фотографий - журнал так и назвал это возвращением назад, к эпохе сэра Сесила Битона. Работа имела сумасшедший успех, последовали новые заказы и, возможно, это стало бы началом новой эры Битона в Vogue. Но в следующем году он умер.

Если оглянуться на заканчивающийся век, можно выделить всего несколько фигур в истории моды, чья роль не ограничивалась выражением идеи только одной эпохи. Битон по сравнению со многими другими кажется поверхностным, а иногда и нелепым или даже безвкусным. Но он интересен тем, что не только обслуживал моду. Он сам был модой, и время от времени с триумфом в нее возвращался. В самом начале века он застал эдвардианскую эпоху, испытал влияние сюрреализма, ввел его в массовую рекламу, дружил с коронованными особами и лучшими представителями «сумасшедших бо-х» (не более сумасшедших, чем его родные 20-е), был вполне буржуазным, но при этом поддерживал все новое. Он был наглядным выражением своего века, и если бы кому-нибудь пришло в голову послать в космос послание, в котором человечество хотело бы изобразить себя со стороны, это, безусловно, были бы фотографии Сесила Битона.



Игрок в реальность
Текст: Виктория Мусвик (Ъ)

Хрупкая и печальная Одри Хепберн в костюме прекрасной цветочницы. Молодой бог Джонни Вайсмюллер в декорациях "Тарзана". Будущая королева Елизавета II в образе сказочной принцессы. А рядом – маленькая и трогательная Эйлин Данн, жертва бомбежек, на кроватке в детском госпитале. Чуть поодаль персонажи свингующего Лондона, знаменитые тусовщики шестидесятых: бунтарка Твигги в крохотном желтом платьице, Rolling Stones и Мик Джаггер, Люсьен Фрейд, Фрэнсис Бэкон. Более 100 портретов, сделанных Сесилом Битоном (1904-1980) с начала двадцатых по конец шестидесятых. Здесь же афиши, эскизы, его автопортреты. Страницы из дневника, недавняя публикация которого, без цензуры и купюр, взбудоражила всех так же, как это было бы 50 лет назад.

 
MICK JAGGER

BIANCA JAGGER, 1978

Собранные вместе куратором NPG Теренсом Пеппером, эти объекты – еще одна попытка разгадать секрет Битона. Над ним бились многие, от знаменитого Роя Стронга, сделавшего в 1968-м первую ретроспективу художника и первую фотографическую выставку в NPG, мгновенно прославившую музей и его самого, до Ролана Барта, пытавшегося найти философские причины оглушительной битоновской популярности. Приблизиться к разгадке удавалось немногим.

Сесил Битон – любимейший британцами персонаж, один из героев нации. Англичане говорят о своей любви к нему с некоторым недоумением, как бы слегка извиняющимся тоном, какой они обычно употребляют для признаний в любви к летающему цирку Монти Пайтона или глупым выходкам мистера Бина. Как и они, фотограф – одновременно дитя традиции и ниспровергатель устоев британской нации. По словам господина Пеппера, "мы ценим Битона за изящество и талант, тщательно закрывая глаза на менее приглядные его черты". Он к тому же знаменитый дизайнер и художник, придумавший костюмы и декорации к самым известным театральным постановкам и кинофильмам вроде "Моей прекрасной леди". Денди и эстет в духе Оскара Уайльда, известный едкими высказываниями о своих знаменитых моделях и жизни в целом. Ветреный субъект, сделавший свою личную жизнь всеобщим достоянием: кто сейчас не знает о том, что Сесил Битон предпочитал мужчин, но при этом годами ухаживал за Гретой Гарбо, которая стойко отвергала все его предложения руки и сердца.

 





GRETA GARBO

Но все же главная из его многочисленных личин – фотограф, один из лучших портретистов XX века, ставший его летописцем. У Сесила Битона почитали за честь сниматься знаменитости, великие артисты и светские персонажи, политики, вершившие судьбы Европы, и деятели художественного бомонда, придумывавшие и ниспровергавшие быстро сменяющие друг друга моды, стили, течения. Переплюнуть рекорд Сесила Битона, который почти 60 ле