Настроение:	calm
Музыка:	Carlo Gesualdo - Sesto libro di madrigali: VI. "Io parto" e non più dissi
Entry tags:	лытдыбр

Всё из-за этих чёртовых поездов
По мере продвижения от Вроцлава к Белостоку градус вязкого восточноевропейского мрака неуклонно нарастает. Едучи из Кракова в Варшаву, я думал сесть в поезд в 2:20 ночи, заснуть и проснуться около 6, а дальше отоспаться в поезде на Белосток. Однако моими попутчиками оказались какие-то образцовые польские пролетарии, ехавшими откуда-то с Карпат в Гданьск на море, очень нетрезвые и крутившие всю ночь с телефончика польскую попсу, аналогичная которой была в ходу у нас году в 2005-7 (вперемешку с рэпчиком в духе польского извода Янграши). Мне, в принципе, это было небезынтересно с точки зрения путешественника, но когда они совсем ужрались и стали заставлять меня пить водку, объясняя это тем, что в этом купе все пьют водку, стало уже тошно. И ладно бы это продолжалось часа три с половиной -- впереди нас загорелся поезд, и движение застопорилось часов на пять. Впрочем, когда рассвело, их телефоны с музякой разрядились, а сами они накурились и вырубились. Незадолго до этого они предложили мне врубить музычку с моего телефона, но я гордо отповедал им, что в России слушают музыку непосредственно из Интернета, потому что авторского права в России не существует. Чувствовал себя лирическим героем 'Езды в остров Борнгольм', или как там она называется.

Из-за задержки на свой поезд в Белосток я не успел, и мне пришлось покупать билет без места на ближайший. Таких же, как я, пассажиров там была где-то треть; приходилось стоять в проходе со своими баулами между явных белорусов со скорбью в глазах и их маленьких детей, шмыгающих туда-сюда и постоянно нажимающих на кнопки, чтобы автоматические двери между салоном и тамбуром не закрывались, каких-то стариков, очень неприятно ругающихся по-польски на своих старух. Было ужасно тоскливо.

Поезд Белосток-Гродно был почти исключительно русскоязычный, хотя сидевший напротив меня мужик в футболке Яндекса, и, судя по всему, компьютер-сциентист или прикладной математик, активно чатился в инстаграме по-белорусски. А вот за окном уже становилось очевидным, что мать Европа кончается -- шли какие-то леса, поросшие высокой травой заброшенные перроны, проржавевшие рельсы и растасканные трухлявые шпалы, и то и дело встречались движущиеся навстречу цистерны сперва с химикалиями, а потом всё больше с газом. Вспомнив гениальное стихотворение Широпаева, я чуть не расплакался.

Стоило только въехать в Белоруссию, как начался сильный дождь, разошедшийся сильнее всего, как только поезд встал в Гродно, и под этим проливным дождём все бежали под ментовскую крышу проходить паспортный контроль. Там я стал свидетелем того, как мужик в яндексовской футболке из моего купе на заданные по-русски вопросы тётки-пограничницы отвечал на смачном белорусском языке. Был несказанно рад этому, словно электирческой искре. До сих пор тепло на душе.

Зато дорогу от Гродно до Москвы отравлял вечно бурчащий военный пенсионер-крымнашист из соседнего купе, который ехал из Гродно в Москву, чтобы оттуда полететь в Крым. Ему поначалу парировал с менее оголтелых позиций бывший военный юрист помоложе -- но тот, несмотря на очевидную патриотичность его убеждений, счёл его провокатором. Военный юрист был со склонностью ко всякой конспирологии -- если сначала он заявил, что американцы сами устроили 9/11, то потом стал задвигать что-то умеренно-резуноидное (и горячо поддержал моё замечание о том, что Жуков, мягко говоря, не идеален в том числе и потому, что принимал участие в газовом геноциде Тамбовщины). Правда, он сошёл где-то в Минске или в Смоленске.

С утра видел Одинцово. Строят какой-то мост прямо рядом с 8-м общежитием. Как обычно, грустно смотреть, как меняется среда, в неизменности которой провёл какие-то годы своей жизни -- а, впрочем, и хрен бы с ними. Подумаешь так, и сразу становится светло.