| |
[Feb. 27th, 2016|01:48 am] |
Вечер памяти Немирова.
Пришла посреди вступительной речи человека в кепке,
говорил медленно, как хорошо выпивший. (После
читал стихи Родионова А., значит, и был Родионов;
имею отвратительную память на лица. Всех остальных
тоже буду путать между собой, но они в целом хорошие,
так что это, может, и ничего.) Читали Немирова
и свое тоже. Сначала Данила Давыдов, кажется,
а может, перед ним был кто еще. Потом, наверное,
Емелин. Емелин сказал: давно отмечено, что, говоря
об ушедших, начинают со слова "я". А он думал,
думал и решил начать со слова "Гектор" (что в
принципе у него не вышло, начал с "давно").
Гектор-де знал, что Троя обречена, что вся его
семья погибнет, и защищая город, брался за заведомо
неисполнимое, принимал сторону проигравших. Так
и Немиров, по мысли докладчика, держался за невозможный
в девяностые и нулевые андерграунд, заранее перейдя
на заведомо проигравшую сторону. А в девяностые
были только удачливые люди, которых и Немиров делал
таковыми сам -- и неудачники. (Не знаю, насколько
это точно. С позиции системы так было всегда,
только лузеры vs виннеры, и при чем тут девяностые.
Антисистема же говорит: "Я подамся в жиды,
в педерасты, в поэты, в монахи --- все, что угодно ---
лишь бы не нравиться вам!") Стихи читал хорошо.
Поэт Игорь Караулов докладывал о поэтах. Что поэтам
при жизни редко говорят слова "незаменимый" и даже
"великий", хотя это и не стоит большого труда.
А теперь, наконец, можно. И в этом смысле у Немирова
началась новая жизнь. Недобрый человек сказал бы,
что лучше бы все было наоборот, и новая жизнь
началась бы у поэта Игоря Караулова -- но удержаться
от этого не стоит большого труда. А стишки он прочитал
вроде бы и ничего себе.
Выступление поэтов Осумбеза перемежалось с актерским
чтением стихов Немирова. Читали их прекрасные девушки,
кажется, из Института Красоты или из Литературного
Института. Красотки читали замечательно со всех
точек зрения, Мирослав Маратыч бы оценил.
Был странный человек Вадим Степанцов. Он читал
стихи своего покойного друга, куртуазного маньериста
Григорьева, о том, что сперва тот писал стихи без
хуя, а потом начал употреблять это слово наряду
с прочими, потому что девушкам это нравится.
После чего сказал, что по этим стихам можно судить,
что где-то там теперь автор и Немиров нашли друг
друга. На этот счет мнения не имею, а впрочем,
мало ли авторов, у которых встречается хуй.
Курбатов читал а капелло и пел стихи про "поезд
дальше не идет" на музыку итальянского народа.
Это произвело угар. Молодой человек из зала,
разбежавшись с животным ревом, стукнул Курбатова
головой в живот и бегом вернулся обратно. Несмотря
на силу удара, Курбатов его не заметил и продолжал.
Выступление это было отличнейшее; после вышел
на сцену Дмитрий Данилов и был тоже очень хорош.
Герман Виноградов стучал тростью и читал поучительные
стихи про древнюю манду и охраняющего ее древнего ети,
застрявшего в ней на две трети -- и другие,
тоже хорошие. Родионов -- про лошадку и про
Мармеладова, эти стихи вроде все знают.
Герман Лукомников читал только Немирова
и выступал лучше всех. И поезд, и "ебаные
козлы" прочитаны были так, как надо.
Гузель сказала своим гостям за столиком: "Вот
такая русская поэзия". Ей такая русская поэзия
нравилась, но, как Бодлеровская Андромаха
(лихо убитая при взятии Трои сегодняшними
докладчиками), она считала, что Немиров ---
недосягаем.
Молодой человек, врезавшийся головой в Александра
Курбатова, оказался читателем. Когда был предоставлен
свободный микрофон, после выступления Ирины Дудиной
и некоторых других товарищей он вышел и рассказал,
как читал книжку Немирова и ходил по комнате и бил
себя в грудь до утра, как на все вопросы товарищей
о том, что сейчас бывает интересного, отвечал только
о Немирове и обратил их всех в фанаты его поэзии,
как приезжал на его концерт, и много всяких еще
удивительных вещей. А когда мы помрем, дорогие
друзья, небось ничего такого о нас не расскажут,
да и поделом. Немиров и правда один такой,
больше нету.
Могла забыть что-то хорошее. Вечер удался.
Я думала, что иду обнять Гузель, дико любимую,
и перетерпеть остальное: не выношу чтения
стихов вслух -- кроме Немирова, у него
декламаторские. А получилось совсем не так,
в общем, хорошо получилось.
Почти все выступавшие говорили о сложных отношениях
с Немировым -- как я понимаю, более или менее
все, кто их вообще имел. В конце к Гузели
подошел Емелин и сказал ей -- спасибо,
мол, мы все знаем, что Мирослав был непростой
человек, и с ним было тяжело. Она ответила:
"Очень легко. Он был очень легкий человек --
ласковый, нежный, застенчивый." Эх! кого ты
оставил здесь вот так, дорогой Мирослав Маратыч.
Много читали про водку, тьму и холод -- и
своих, и Немировских. Как-то так. А на улице
была тьма, и похоже, что собиралась весна. |
|
|
![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small}