Ты в утешители взяла |
[Aug. 12th, 2005|05:04 pm] |
Я рассказала Машке, что на другой стороне Царицынского парка, если перейти через деревянный мост, можно заблудиться, а тогда выйти к деревянной избушке. И там есть горка. Машка потребовала, чтобы мы все это сделали.
Мы пришли в Царицыно и увидели, что возле метро укладывают дороги. Мы немного провалились в пыль, но в ворота вошли. Машка стала искать себе палку. Издалека слышалось оперное пение.
Стали подходить к развалине, вокруг которой обычно собираются толкиенисты со своими мечами. Но это они по воскресеньям, а сейчас пятница. Поэтому вместо толкиенистов, крикливо декламирующих песни Виктора Цоя, стоял там невысокого роста дяденька с очень маленькой головой, широко расставив ноги, и пел чрезвычайно громко:
"...Ты в утешители взялааааа..."
Интеллигентная старушка, проходя мимо, приподняла с носа очки.
Машка в таких случаях начинает ужасно интересоваться искусством, громко спрашивать, что такое вутешители и зачем она их взяла, помогать певцу тянуть длинные звуки - но, по счастью, она была слишком занята своей палкой. Она играла в мышь и из этой палки стреляла в голодных котов.
Настигаемые отчаянными признаниями в любви (что же это все-таки за опера?), мы с Машкой спустились к воде. И пошли вдоль берега искать мост.
Оказалось, что путь это чрезвычайно грязный. Тут еще Машка внезапно решила, что она "отличный скалолаз". Доказывая мне это (как я ее ни просила отложить демонстрацию до того момента, как мы полезем куда-нибудь в горы), она несколько раз провалилась сандаликом в болотистую жижу, и в конце концов шлепнулась на попу в лужу из черной слякоти. Я вынула ее оттуда не без труда. Ступая вниз по странным ступенькам из вывернутой с корнем травы, мы спустились к воде. Вода была удивительно грязная. На дне, правда, жили неплохие улитки.
Подол Машкиного платья был глубоко черный и жирный. Мы его сделали серым. По ногам и рукам тоже постарались равномерно размазать грязь, но Машка все равно их запачкала еще несколько раз. Мы пошли домой отмывать Машку, и меня, впрочем, так и не дойдя до моста. Машка шла и громко объясняла, что она грязная и очень спешит домой.
На всех пеньках по дороге Машке хотелось сидеть. Прохожие оборачивались, когда я отвечала: "Нельзя, детка, ты их запачкаешь." Увидев детскую площадку, Машка несколько раз подпрыгнула, заорала:
- А сейчас я здесь немножечко поиграю! -
и бросилась было к резным лестницам горки. Нарядные девочки, разбиравшие возле перил полевые цветы, посмотрели на Машку с любопытством, а их мамы и бабушки - с ужасом и состраданием. Машка, вся слипшаяся от грязи, напоминала маленькую жизнерадостную кикимору. Я увела Машку в метро.
На вопросы добрых прохожих, почему это такая хорошенькая девочка и вдруг такая грязная, Машка отвечала небрежно:
- А, это потому, что я очень ловко прыгаю.
И оглядывалась в поисках лужи. Если находила лужу, направлялась к ней со словами:
- Между прочим, я еще не утратила всей своей ловкости!
Машку быстро оставили в покое. |
|
|