|
[Oct. 12th, 2020|06:08 am] |
Он роет глубокую землю, и камень, и трубы, И ржавые зубы железной сквозной арматуры, И к ценным в глазах археолога глиняным урнам Физический труд языком обращается грубым.
В земле получается очень глубокая яма, А рядом гора, переплавленным временем мусор, Лопата выносит руду, напрягается мускул, Внизу застывает горячая пена, как мрамор.
И вот наконец возникает воронка, как ухо, У ямы на дне, и тогда он лопату бросает, Он видит, как плотью края у воронки набухли, Встает на колени, касается дна волосами,
Он слышит густое дыхание яростной бездны, Артерии смрада, подземные адские тропы, Узлами скользят под землей их сульфурные тромбы, И страх здесь напрасен, и даже грехи бесполезны.
И вот, припадая губами к горячей воронке, Он так говорит -- и артерии ходят под кожей: "Я знаю, Ты слышишь мой голос, глухой или громкий, Внизу подо мной Твое сердце горящее, Боже,
Ты нас поделил на Твоих неофилов, Твоих неофобов, Беспечных одних и других простоватых и грозных, И вот мы проходим по кругу, кто в гроб, кто из гроба, От Слова рождается или колеблется воздух,
И как это больно -- но что мы здесь знаем о боли, Как бабочка пьет сладковатый нектар перед смертью, И чувствует старость, как сладость, и ласково меркнут Тревожные краски, и красное, как голубое,
Не помню, как звали любимую в мире придонном, У нас имена иероглифы, стебли и корни, Она хороша без меня, и все так же проворно Свои ожерелья плетет из железобетона,
Мы не были вместе, мы даже друг друга не знаем, Мы славно живем здесь, в безжалостном мире без правил, За тысячи верст, никогда не встречаясь глазами, Мы чувствуем правду, мы верим, что Ты нас оставил,
Что бездны откликнутся гулко, свирепо и грозно, Обрушат на грудь непомерного времени тяжесть..." -- Гора рассыпается, в яме закончился воздух, И вот уже нет никаких изменений в пейзаже. |
|
|