| |
[Jun. 25th, 2025|10:05 am] |
Папа мой как-то раз обещал принести младшему товарищу
боксерские перчатки. Тот их ждал. Задача осложнялась
тем, что младший товарищ в это время лежал в дурдоме.
Охрана обыскивала людей, просматривала сумки, потому
что это был элитный дурдом.
Отец взял с собой две авоськи пустых бутылок. Охрана
клюнула и стала расспрашивать, для чего это. Отец
им объяснил: мы наливаем в бутылки воду, в одну
побольше, в другую поменьше, стучим по ним и начинаем
настраивать звук. Ему сказали: "Когда вы сами будете
у нас лежать, так пожалуйста; битое стекло уберете сами.
А сейчас мы у вас эти бутылки конфискуем. Они могут
спровоцировать агрессию у пациентов." Отец,
удивленный интеллигентностью этого оборота речи,
немного поспорил с ними, потом развел руками и ушел
от них с расстроенным видом и с двумя парами боксерских
перчаткок в рюкзаке за спиной. С младшим товарищем
они тогда вволю попрактиковались.
Я потом тоже ходила в разные дурдомы, как к себе домой,
на одной только улице Восьмого марта у меня двое друзей
в разное время лежали. Но эти дурки были простые,
не элитные, и там никто ничего не проверял. А. Т.
там лежала зимой. Мы встречались у фонтана перед
главным корпусом -- зимой он не работал, а летом
тоже не работал -- и дальше уже шли вдоль забора
искать дырку, находили ее и вылезали наружу.
А. Т. рассказала мне, что у нее есть сопалатница,
пожилая дама, которая со слезами жаловалась
другим пациенткам: муж-то, говорила, меня бросил,
не приходит ко мне, любит другую. Ее все дружно
разубеждали: да что вы, (допустим) Клавдия Ивановна,
он ведь приходит к вам каждый день, гостинцы носит,
вон у вас еще обертка лежит! Но она была безутешна.
В эта время заходила медсестра и говорила:
"Клавдия Ивановна, к вам муж пришел. Заждался
вас." Она отвечала тихо, загадочно: "А я знаю."
И никуда идти не торопилась.
Охрана проверяла сумки на входе в режимный институт,
где я работала. Мои сотрудники, очень хорошие,
собирались там на какие-то удивительные праздники,
вот то же самое восьмое марта. Следуя примеру
отца, я приносила вино, когда уже никто этого сделать
не мог (впрочем, вряд ли они особенно старались).
Сначала я приходила с габаритным предметом -- например,
с гитарой -- и ее заставляли сдать в камеру хранения,
а на рюкзачок уже не хватало внимания. Потом принесла
пиво в авоське. Тоже заставили сдать, а вино в рюкзаке
не проверили. Потом мне это надоело, все получалось
слишком просто, изобретать новые способы было скучно,
и я стала привязывать бутылки к поясу и проносить их
таким образом под пальто. NN, мой непосредственный
начальник, спросил меня, как я это делаю. Я же в тот
момент думала о том, как бы спиздить из его комнаты
хорошенькую чашечку для чая -- никто не заметит,
а все-таки неудобно -- и поэтому в ответ промычала:
"Вы знаете, как устроены женские колготки?"
(Человек он весьма невозмутимый, но мне показалось,
что этого вопроса он не ожидал. Его ученик, на тот
момент уже взрослый ученый, сказал: "А! Вы их
засовываете и привязываете." Так я и делала.)
Поэтому я думаю, что проверки на входе хоть в институт,
хоть на вокзал, вполне бесполезны. Хотя, возможно,
тут важней скрытый фейсконтроль. |
|
|
![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small}