22 апреля |
[Apr. 22nd, 2008|05:39 pm] |
Коллеги празднуют день рожденья дедушки Ленина. Долгих лет.
22 апреля родился мой дед, Максим Ефимович. По убеждениям был он сперва левым эсером, после коммунистом, а также врачом-хирургом. Комитетные люди вызывали его для разговору и просто арестовывали раза три-четыре. В первый раз, когда он служил военным врачом в Красной Армии, за то, что непочтительно делал санинспекцию. Спросил генерала: "А что, товарищ генерал, у вас ребята метко стреляют?" Тот говорит: "С пятидесяти шагов вот в такую мишень," -- "А что же вот в такое очко с двадцати сантиметров попасть не могут?" Генерал счел вопрос оскорбительным, но обошлось предупреждением. Примерно тогда же -- может быть, немного раньше или позже -- вызывали его в кабинет, человек непролетарского вида, эстетски поигрывая хлыстом, спрашивал: "Как вы относитесь к нашей организации?" Дед отвечал: "Между нами с ней такое распределение сил, что уместнее спросить, как она ко мне относится." Человек усмехнулся и сказал: "Она вам предлагает сотрудничество." Дед отвечал: "Если мне станет известно о планах государственного переворота, я непременно вам сообщу." -- "Об этом, -- заметил человек, -- нам, вероятно, будет известно раньше. Речь идет о проблемах помельче." -- Дед тогда сослался на старорежимное воспитание, дескать, так и так, учился в гимназии, имею предрассудки, не привык ябедничать. Год был где-то еще 28-й (возможно, это как раз до службы), ему ничего не было. В третий раз он, можно сказать, сам нарвался: узнав из газет, что намечается открытый судебный процесс над предателем родины, решил посмотреть, как это выглядит, потому что газетные сообщения о предательствах вызывали недоумение. Все знали, что на открытый процесс приходят по спискам, дед тоже слышал об этом, но он именно и хотел понять, где кончаются слухи. В коридоре, ведущем к залу, он прошел где-то двух-трех стоящих у стены одинаковых людей в штатском, четвертый попросил его пройти, и его увели в пресловутые гебешные подвалы. Там он провел сутки, так и не попав на открытое заседание суда. Его пытались расколоть, говорили: "Ваша жена уже от вас отказалась, говорит -- знать его не хочу!" Он отвечал: "Вот женщины! Еще с утра уходил, все было нормально, а к вечеру уже знать не хочу. А ваша жена, наверное, не такая." Не добившись толку, его отпустили. К какому выводу он пришел, я не знаю. В четвертый раз его арестовали по делу врачей, и это было дольше; хлопотами армейских чинов, родственника и бывших пациентов, его как-то вызволили, кажется, через месяц, и они с семьей уехали в Алма-ату.
Весна, солнышко, дни рожденья, много хороших историй, чтоб вспомнить, а в голову лезет одна госбезопасность. Видать, время такое, да и то -- всему есть место на празднике жизни. |
|
|