"Залп Шестидесятых"
[Статья была написана осенью 2009 года для газеты ярославских анархистов "Тротиловый Эквивалент - TNT", но в связи с всё более неопределённым будущим этого проекта и стремительно меняющейся обстановке, когда вчерашние откровения сегодня звучат как банальности, публикую её здесь]
Армен Григорян и 3' Ангел "Китайский Танк" 2006
Крематорий "Амстердам" 2008
С момента появления первых музыкальных рецензий в "Тротиловом Эквиваленте" участники редколлегии всегда руководствовались тем правилом, что хорошую рецензию написать никогда не поздно. В этот раз я также не буду изменять заложенной традиции, поэтому мы поговорим о двух альбомах уходящего десятилетия.
Незавидная судьба русского рока за последние 20 лет была оплакана многократно, и нет никакого сюрприза в том, что потеря ориентиров в 1990-х окончательно подтвердилась в 2000-х. Впрочем, ещё светлой памяти Джим Моррисон спел Rock Is Dead, так что оригиналом в этом смысле прослыть сложно ещё с тех пор. 2000-е в России начались и прошли под знаменем непрерывного появления неизменно популяных, но столь же пустых по содержанию творчества команд. За неимением лучшего, предстающие на телеэкранах рокеры вернулись в основном к вечным темам подростковых взаимоотношений, и в этом смысле теперь малоотличимы от таких команд, как "Т.а.Т.у". Русский рок социализировался, занял свою нишу в индустрии развлечений и стал абсолютно апатичен и бесцветен, а разнообразные фестивали, каждый из которых мнит себя российским Вудстоком, могут служить не более, чем объектом для упражнений в злословии.
На этом фоне заслуженный московский коллектив "Крематорий" и его лидер Армен Григорян являются одной из немногих отдушин, поскольку ещё в начале 2000-х они осознали, что "нет рок-н-ролла, а есть только попс" (альбом "Мифология", 2003) и, видимо, сделанное заявление не прошло зря. То, что было представлено пару лет спустя Арменом Сергеевичем как сольный проект 3' Ангел, является рок-н-роллом в самом хорошем смысле этого слова. И без того присущая Григоряну саркастичность текстов доведена почти что до предела, а музыкальный уровень не уступает западным образцам. Кто-то сравнивал этот проект с King Crimson, но у меня возникают ассоциации скорее с Джоном Ленноном, в бытность его американцем. Впечатление, конечно же, возникает из текстов.
Концепция альбома заключается в повествовании про "жизнь в стерильной колбе, в режиме Dolby каждый день" ("Фредди Крюгер"), отсюда и нарочитая вымороченость реальности песен, например самого "Китайского Танка", "Моей Лошади" или "L'amour de trois". Григорян сообщает: "Я знаю много версий о волшебном слиянии карм: когда образуются кости во чреве беременных дам" ("Агни-Йога"), и правда: в романтизации действительности его упрекнуть нельзя, если он и будет говорить о взаимоотношениях полов — то только так. Причина этого проста: "Светило висит, надрываются птички, за каждым углом притаился опричник, из магнитолы доносятся песни... Я ненавижу их всех, хоть ты тресни" ("Маразм Неизбежен").
Творчество Армена Григоряна — это не "песни из магнитолы", и его отношение к репрессии окружающей лжи и раздутого пафоса не изменилось со времён "Хардрокера" и "Хит-Парада '88" ("Клубника со льдом" и "Кома"). Два "боевика" — "Маразм Неизбежен" и "Конец, Света!" — песни, в каждой строчке которых сквозит откровенность настоящего рок-н-ролла: "Я готов обменять весь ваш грёбаный джаз на последнюю блядь!" ("Конец, Света!"). Конечно, озвученное выше сравнение Гигоряна и Леннона нельзя воспринять впрямую, но повествовательная атмосфера песен и глобальность задаваемых вопросов безусловно их роднят: "И мне никак не понять: едины ли Бог и Храм? Кто командует здесь — я знаю, но кто командует там?" ("Агни-Йога"). Именно потому, что Григорян прекрасно знает, кто командует нами здесь и сейчас, я считаю "Китайский Танк", пожалуй, наиболее состоявшимся рок-н-ролльным альбомом десятилетия. Его тексты напоминают о возможности критического обращения сознания, которого не случилось ни в политической реальности России, ни в русском роке в целом.
Следующий альбом Армена Григоряна, который вышел спустя два года уже под привычной маркой группы Крематорий и получил название "Амстердам", на мой взгляд стал фактическим развитием повествования, начатого в "Китайском Танке". Хотя бы потому, что опричники из-за кустов за это время никуда не исчезли — наоборот, их штат пополняется год от года. "У-у, разведчики-спецагенты" — подтрунивает над ними Армен Сергеевич в "Любаше" — "А может надо было мне с друзьями держать язык свой за зубами?". Спустя буквально пару песен он повторяет эту мысль: "Я бы мог рассказывать долго и припомнить что-то ещё, но в наши дни болтливость крайне опасна" ("Голый Парад"), но несмотря на это, сказанного им уже достаточно, чтобы понять: "Осталось так мало тёплых дней лета... А за дверями в лето никого и нету" ("Тёплые дни лета"). Оттепель закончилась, снова во всём былом величии над страной вознеслась административно-командная вертикаль, и — вот она, картинка из нашей с вами жизни:
"Здравствуйте, товарищи солдаты, а что это у вас на плацу насрано, а? — Ур-р-ра!
Здравствуйте, товарищи матросы, а что это у вас там в море плавает, а? — Ур-р-ра!
Здравствуйте, товарищи министры, а что это у вас всё как-то не так, а? — Ур-р-ра!
Здравствуйте, товарищи артисты, а что это вы нам песни такие плохие поёте, а? — Ур-р-ра!"
Впрочем, не стоит думать, что "Крематорий" превратился в нечто негативистское: Григоряну никогда не была свойственна лозунговая монотонность отечественного панк-рока сибирского разлива. Как и двадцать пять лет назад, он рисует портрет времени, и у него это получается не хуже, чем тогда: по крайней мере, достаточно реалистично. Армен Григорян предлагает свой личный проект, символом которого с начала десятилетия он избрал Катманду (альбом "Три Источника", 2000), теперь же он преподносит нам Амстердам. По сути, это что-то вроде "Внутренней Монголии" Виктора Пелевина, аналогичная ей субъективная реальность пропитанной светом страны. Именно в этой стране продолжает жить Нация Вудстока, где "стреляют взрослые и дети", "не бывает никогда покоя и тишины" и вместе с тем "все, кто желают тебе зла, забудут дорогу к твоему дому" ("Амстердам"). Это страна весёлых йиппи, Новых Левых, "чикагской восьмёрки", Леннона и — Григоряна. Спустя сорок лет дух Свободы, дух 1968-го продолжает свой путь сквозь наши души, пленяя их и уводя с собой в Амстердам, где живут "маленькие гоблины, маленькие хоббиты, отпрыски кислотные" ("Гоблины и Хоббиты"). Григорян отказывается от реальности этой страны, и даже этой планеты, предпочитая ей свою собственную: "Доктор, эта планета больна. Доктор, с меня хватит" ("Лунатик").
Нация Вудстока не имеет никакого отношения к реальности русского рока, который "ушёл в магазин и не вернулся" вместе с "сынком Вовусей" и где "умирает... девочка Оля от курения и алкоголя" ("Оля") в окружении своей омерзительной постсоветской семейки. В блюзе "Маразм Неизбежен" с "Китайского Танка" Григорян уже поставил ему диагноз: "каждый живой герой рок-н-ролла должен стоять до конца на манеже, увесив себя орденами, как Брежнев". Доброе родит доброе, а дурное родит дурное, и апатичный советский рок не мог породить ничего иного, кроме девочки Оли.
"Крематорий" же, как раньше, остаётся верен антивоенной позиции: "Кто поставит на войну, превратится в полынь" ("Не дрянь"), Григорян и сам подтверждает это: "Но я всегда говорил: миру мир, а войне — в кожаном пальто!" ("Амстердам"). Вроде бы оно так и надо, но в российской реальности беспросветного шовинизма и милитаристских деклараций это уже дорогого стоит. Слагая все элементы мозаики песен группы в одну картинку, мы получим адекватную реальность американского рок-н-ролла шестидесятых. Конечно, это не прямота леваков из Country Joe & The Fish, но фактически без пяти минут Леннон и Plastic Ono Band. Проблемы-то, несмотря на десятилетия и расстояния, остались всё те же: империализм, полицейщина, общественное равнодушие, нуклеарная семья и офисно-фабричный фашизм. В одном из прошлогодних интервью Григорян сетовал на то, что в России нет оппозиционной организации, куда хотелось бы вступить. И правда, ничего похожего на Students for Democratic Society или Young International Party здесь в ближайшее время не предвидится. Российская оппозиционная политика в её видимом спектре представлена унылыми сталинистами и такими же унылыми демократами-конституционалистами. Что до микроскопических сект леваков, то они так и останутся неинтересны и незаметны до тех пор, пока не образуют более-менее внятную коалицию с понятными населению лозунгами и целями.
По сути, Армен Григорян и подобные ему музыканты, не растерявшие чувства собственного достоинства и чутья на пошлость и обывательщину, уже являются частью общего движения Свободы. Беда в том, что это движение так и осталось непроявленным, просто неким вектором, проходящим через некоторое количество умов. "Мы слушаем джаз и пьём Арманьяк, играем Кинга и всё бы ништяк, если бы мы не сидели у дверей морга" — говорит нам Григорян. И мы вроде бы всё понимаем, соглашаемся... Но продолжаем молча сидеть там, где сидели. Видимо, привыкаем к земле и могильному покою. И наше желание "обменять весь этот грёбаный джаз" так и не становится реальностью другой жизни, которая могла бы происходить здесь и сейчас. Нам не хватает Шестидесятых. Не хватает их ощущения немедленности, осознания "Здесь" и "Сейчас". И я очень надеюсь, что тот альбом "Крематория", который откроет новое десятилетие, будет именно об этом.