| 4:17p |
Удушение русского языка
Будущее за богатыми языками, в которых как можно больше значений имеют уникальное наименование. Уже сейчас, для полноценного выражения накопленных человечеством знаний требуется семизначное количество лексических единиц. И это не самоцель, поскольку слова есть то посредством чего мы мыслим. Мы в принципе не можем думать о вещах для которых не имеем наименований (хотя бы придуманных для личного пользования). Богатство лексикона – это то что поднимает нам над варварством и делает цивилизованными людьми.
Геополитически, разумеется, перспективы того или иного языка в первую очередь числом его носителей и геополитической мощью тех стран, в которых он является государственным.
Но есть и внутренние факторы, способствующие развитию языка или его стагнации.
Прежде всего это, конечно, открытость заимствованиям. Чем больше мы черпаем из чужих языков – тем богаче мы делаем собственный.
Далее, это термимость к синонимии (в частности к диалектным формам, а также к сосуществованию "родных" и заимствованных наименований), а в идеале – прямое её поощрение, потому что со временем значения синонимов имеют тенденцию "расходиться". Чем больше синонимов в языке сегодня – тем больше уникальных наименований для различных значений он будет иметь завтра.
Очевидно, таким образом, что квасные "патриоты", признающие только в языке только "посконное" и пытающиеся так или иначе ограничить внешние заимствования, являются в действительности губителями родного языка.
Но терпимость к заимствованиям и вариациям – это проявление более широкой терпимости к "неправильностям" в любых аспектах языка, не исключая такие "базовые" как орфография или грамматика. Необходимо спокойно относиться к тому что человек говорит или пишет "не так как все" раз и навсегда засуну себе в жопу смешки и снобистские фиканья. Потому что практические любое нововведение в язык выглядит изначально неуклюжим, непонятным, некрасивым и неуместным. А вот этой терпимости у нашей "гуманитарной интеллигенции" нет и в помине, причём у филологов меньше всего, и продвинутые "западники" дадут в этом фору любому бородатому мракобесу.
Удушение русского языка (под предлогом отстаивания его посконности) является у нас неотъемленной частью государственной политики начиная со Сталина. Из поколения в поколения на филфаках учат одному и тому же вредительству – убивать в языке всё "непривычное", "некрасивое" и "непонятное", т. е., по существу, всё новое. Потом выпускники этих богоугодных заведений становятся редакторами в средствах массовой информации, где проводят ту же самую политику – "не пущать". Если же лично вас филфак не смог сделать идиотом, и вы понимаете что это неправильно, вам будет стучать по голове ваш начальник, пока вы не выберете одну из двух альтернатив: смириться или уйти. |
| 5:00p |
Возродим оканье!
Среди всех "неправильностей" русской речи наибольшее веселье в "продвинутых" кругах вызывает обычно оканье.
И очень зря. Потому что оканье – это единственно правильная русская речь. Будь моя воля – я бы расценивал оканье как первый признак профпригодности телевизионного работника.
Окающий человек произносит слова так как они пишутся. Благодаря этому он не только избегает трудностей с освоением орфографии, но и освобождает устную речь от омофонических двусмысленностей ("рано" vs. "рана").
Омофония – это раковая опухоль языка, с которой необходимо решительно бороться одним простым средством: учить людей читать "как пишется". Но ни в коем случае не наоборот - "писать как слышится" – потому что тем самым мы превращаем омофон в полный омоним.
В ближнесрочной перспективе омонимия затрудняет освоение языка. В долгосрочной же на любым омонимом нависает риск вымирания, поскольку люди будут избегать по возможности его употребления во избежание двусмысленностей.
При этом полная омонимия или омография – относительно редкие явления по сравнению с омофонией, даже в таком языке как английский. Омофония происходит в конечном итоге из отклонений от правильного чтения букв. Если читать "как пишется" – всякие двусмысленности исчезают. "Mail" превращается в [маил], а "mail" в [мале]; "fir" в [фир], а "fur" в [фур]; "turn" в [турн], а "tern" в [терн], "too" в [тоо], а "two" в [тВо] и т. д.
Совершенно серьёзно, я считаю что такую реформу неплохо бы учинить в английском. Разумеется, в той стадии омофонии куда зашёл этот язык реализация подобных реформ сопряжена с гигантскими трудностями и больше похожа на создание нового языка. Но даже и там возможны мелкие улучшения, например не проглатывать начальные "k" и "w" в словах типа "knight" или "wrap".
В сравнении с этим возрождение оканья – всё равно что два пальца описать. |