Мари-Луиз Вэр

НА ДОРОГЕ


Самая молодая на лужайке бабочка качалась на цветке мальвы, выросшем у дороги. Ветер играл с высоким стеблем: раз-два, кач налево – кач направо, как приятно – как забавно, раз-два...
Вдруг бабочка заметила важного, одетого во все черное жука. Он возился с коровьей лепешкой лежащей на дороге уродливым коричневым пятном.
– Что ты там делаешь, навозная твоя душа? – спросила Бабочка. – Неужто тебе нравится копаться в такой грязи?
– Хм, нравится... Надо же кому-то чистить дорогу, вот я и чищу. Я – как дворник: заставляю исчезнуть всякую грязь.
– Фу! Фу! – Бабочка быстро-быстро замахала крылышками, показывая, как отгоняет от себя дурной запах. – Фу! Фу!
– Ишь ты, какая! «Фу!» говорит! Конечно, качаться на цветочках и пить нектар на завтрак куда приятнее, чем трудиться от зари до зари. Ну а я-то, я-то не бездельничаю! И нектар твой душистый мне ни к чему. Я там тяжело работаю, что им и не наемся. «Фу! Фу!» – тоже мне! Дорогам нужны дворники, без нас чисто не будет. А если мы тебе не подходим, катись к своим цветочкам! Пустышка!
– Интере-е-есно! – протянула Бабочка. – Этот грязнуля называет меня пустышкой! Какая наглость! Пустышка! Обо мне! Пустышка! Если хочешь знать, я артистка! Вот! Как бы выглядела эта ваша дорога, если бы мы, бабочки, не танцевали над ней? Как? Скажешь, красиво? А когда мы садимся на траву? Всем-всем кажется, что расцветают цветы! Всем! Да ты посмотри только, какая я хорошенькая, какие у меня нежные крылышки! А платьице какое легонькое – как пачка у балерины!
– А мой костюм хуже, что ли? – обиделся Навозник. – Он, конечно, не «легонький», он более прочный и грубый, чем твой, но это же рабочий комбинезон. А мои инструменты видела? Гляди, какие сильные лапы! А челюсти? Ими я могу сгрызть что угодно, хоть и самую твердую корку. А ты? Что ты-то можешь делать в своем тонюсеньком платьице своими тонюсенькими лапками? Ничего! Пустышка и есть.
– А ты... А ты...
Так бы они спорили, наверное, очень долго, если бы из кучки земли на краю дороги не показалась вдруг маленькая – не больше мышки – землеройка с острым носиком, одетая в красивый наряд из коричневого бархата. Звали ее Мюзи-Мюзу. Почему так? А ты посмотри в зеркало, когда произносишь ее имя: губы вытягиваются и лицо становится похожим на острую мордочку землеройки. Вот так: Мюзи-Мюзу, Мюзи-Мюзу...
– Долго еще собираетесь ругаться? – спросила Мюзи-Мюзу, которая ужасно не любила ссор и хотела, чтобы все жили в мире и дружбе.
– Он обозвал меня пустышкой!
– Она обозвала меня грязнулей!
– А чего он возится с грязью? Смотри, куда залез! Бр-р-р!
– А чего она бездельничает, да еще хвастается своими нарядами? Представляешь, говорит, бабочки, мол, нужны для украшения дороги. Чепуха какая, а?!
– А он... а он говорит: дворники, мол, нужны, одни дворники!
– А она...
– Тише-тише, успокойтесь, вы оба нужны! – стала мирить их Мюзи-Мюзу. – Моя подруга, серая Мышка, живет в городе и знает поэтому все на свете. Так вот она рассказывала про людей. Сначала они убирают свои квартиры: выметают мусор, вытирают пыль, моют полы и всякое такое... А потом, когда уже чисто, они эти свои квартиры украшают: раскладывают ковры, вешают картины, ставят вазы с цветами... Ты, навозник, ты – как чистая вода, мыло или веник, без них ведь в доме не обойтись. Или, наверное, еще точнее: ты – как хорошая хозяйка, которая орудует водой, мылом, тряпкой и веником. А ты, Бабочка, ты похожа на цветок, на живую картинку – без этого тоже плохо...
Все помолчали.
– А знаешь, – задумчиво сказала наконец Бабочка, – я подумала, что кружиться над чистой дорогой куда приятнее, чем над грязной...
– А знаешь, – как же задумчиво отозвался Навозник, – когда устаешь от работы и поднимаешь глаза, одно удовольствие – полюбоваться яркими легкокрылыми бабочками...

– Да здравствует чистота! – воскликнула Бабочка.
– Да здравствует красота! – прогудел Навозник.

Спасибо, Мюзи-Мюзу, до свидания! Бабочка перелетела на новый цветок а Навозник продолжал мужественно сражаться с противной коричневой лепешкой, уродовавшей дорогу.

(Reply to this) (Thread)

Да здравствуют чистота и красота!
:-)

(Reply to this) (Parent)