Из записок «пикейного жилета»
«Когда он опустился на самое дно, снизу постучали»

Нечто, пришедшее в голову за чтением всякого рода социал-дарвинистских сетований насчёт «ленивых скотов». Не то что бы впрямую связано, а так – «навеяло».

В каждый период времени в каждом обществе есть своё представление о «нижнем социальном этаже», на котором обитают люди в принципе не вовсе асоциальные, «не звери какие», как правило, работающие, но обладающие невысокой или невостребованной квалификацией (образованием) и способностями и/или здоровьем ниже средних, ну, и, пожалуй, кое-какими приемлемыми пороками (последнее – факультативно). Это, так сказать, «легальное дно», на существование которого общество готово смотреть спокойно, ибо видеть его и не стыдно (в рамках конкретной культуры) и не тревожно. Где-то приемлемым и/или естественным, неизбежным представляется, что бы бедняк в сточной канаве жил-помирал, ежечасно побиваемый, в некоторых «развитых странах», говорят, этот уровень предполагает возможность оплачивать жильё, само-собой питание и кредит за машинку подешевле, а иначе всем остальным уже как-то дискомфортно, в общем, везде по-разному. К слову, на этот дискомфорт оттого, что кому-то слишком плохо – стоит обратить внимание, чувство это мудрее страха и старше милосердия, этакая эмоция-латимерия.
Повторюсь, важна в данном случае не столько реальность, но представление. Реальность как раз бывает, что с ним расходится: в самом людоедском социуме почти все могут быть в какой-то период сыты и довольны, ибо нивы тучны и караваны бесчисленны, а в самом вегетарианском может не хватить на всех бесплатной похлёбки.
В скобках замечу, что кроме этого, общего для всех, «дна» существует «дно» индивидуальное – худший из легкопредставимых вариант жизненного сценария.
Речь в этой заметке не о нём, но всё же замечу: большинство людей как-то чувствует это «индивидуальное дно», в основном через опыт тех, чей профессионально-социальный опыт сходен («если бы я тогда распределился в Кызыл, как другие, сейчас бы бедствовал»). Т.е. речь не о каких-то «ужасах», типа тяжкого увечья или глубокой деградации личности, а о вполне возможных нежелательных обстоятельствах, ошибках, просчётах и неожиданностях, которые могут произойти в жизни сколь угодно «правильного» человека. Банально, но замечу: тот, кто находится на своём «индивидуальном дне» («я, с моим образованием и талантом, и в этом жалком городишке, на этой ничтожной должности!»), со значительной вероятностью будет испытывать более или менее тяжкий дискомфорт, сколько бы не значил его статус или доход в абсолютном значении.
Если из последнего тезиса сделать более общий вывод, то получим определение понятия «простой человек» – это тот, чьё «индивидуальное дно» совпадает с общесоциальным («не взяли бы меня в упаковщицы – так бы метлой и махала»). «Элита», «верхи», соответственно, это те, у кого расстояние между общесоциальным и личным «возможным худшим положением» максимально («не взяли бы меня в министры – сидел бы как лох в Госдуме»).
Что на мой, субъективнейший из взглядов, важно: что бы представления об этом «приемлемом нижнем уровне» у «верхов» и «низов» хотя бы примерно совпадали. И нужно это не только ради моральных принципов или вящего единства нации (хотя и это было бы славно), а из исключительно прагматических соображений, дабы прогнозировать поведение «погружаемых». Человек, выдавленный ниже уровня «легального дна» - это изгой, в самом архаичном значении слова. Надеяться, что он будет карабкаться наверх и соблюдать правила игры не стоит. До пересечения условной черты – это один человек, после – другой.



Из этого правила есть исключения, но в среднем современный человек – это, преимущественно, «человек-в-социуме» (т.е. его мораль, самоидентификация, жизненный тонус и даже психическое здоровье напрямую зависят от «внешних обстоятельств»: положения в обществе, денег, наличия модного мобильника и т.д.). Впрочем, хаять современность нет особой нужды: те, кто способен «и в скудости и в богатстве оставаться одним и тем же» всегда были ценимой редкостью. Даже высокий уровень религиозности или «внутренний аристократизм» 100% свободы от этих самых «внешних обстоятельств» не даёт. Соответственно, если «проваливание» ниже «индивидуального дна» это для многих калечащий удар, то «нырок» вглубь через «приемлемый нижний уровень» – это уже попадание в зазеркалье, где «всё другое и сам не тот». Скажем, именно поэтому в России, при наличии (особенно в 90-е) значительного числа нуждающихся, так и не получил развития т.н. «бизнес нищих» (условно говоря, «продажа стираных бинтов и апельсиновых корок») и вообще всевозможная «низовая деловая активность» – для того, что бы начать «шустрить», человек должен воспринимать своё положение, как, допустим, ненравящуюся, но жизнь, а при переходе определённого рубежа это уже какое-то другое состояние, обычно обозначаемое словом «выживание» (имхо, одна из причин, другая здесь, есть и иные).
Последствия такой перемены участи, как правило, довольно однообразны – включается механизм самоуничтожения (необязательно через алкоголь или наркотики, достаточно депрессий или небрежения гигиеной и техникой безопасности), разрушаются даже самые естественные и укоренённые поведенческие сценарии (т.н. «стокгольмский синдром», кстати, тому подтверждение). И человек превращается даже не в одинокого волка, а в одинокую крысу.
Почему именно так, для моих просвещённых читателей, полагаю, очевидно.
И сетовать на то, что ленивые иждивенцы не хотят бороться за своё благополучие бессмысленно. Возьмём любого успешного карьериста, вытащим его из уютного кабинета и бросим в посюсторонний ад (ну, например, ассенизатором в Индию) без шансов вернуться, но с возможностью подняться до помощника старшего ассенизатора или даже самого старшего ассенизатора. Сколько процентов займётся своей новой карьерой, а сколько захиреет в течение ближайших месяцев?

Потому, если, предположим, «верхи» (какие-то «верхи», абстрактные, не обязательно наши) грезят о расторопном, смышленом и лояльном работнике, готовом за плошку риса вкалывать и ещё квалификацию свою повышать, а «простые люди» в качестве «минимума» видят, например, 500 долларов в месяц и 20 метров в коммуналке (и то для самых «безруких»),– считаться придётся с последним (хотя можно и снижать планку, которая есть в массовом сознании, но дело это довольно долгое, требует квалификации и, как правило, использования мобилизационных моделей). Впрочем, утверждение насчёт «придётся считаться» верно только в том случае, если население хотят эксплуатировать, а не извести. В любом случае – нечувствительность власти к этой невидимой, но чрезвычайно важной границе – прекрасный индикатор адекватности и/или истинных намерений «верхов».
Можно ли вычислить этот «нижний уровень» для конкретного (нашего, например) пространства-времени? Полагаю, да.
Во-первых, логично предположить, что на стандарт «приемлемого дна» в нашем обществе повлиял (в основном) «развитой социализм». Что являлось «нижним уровнем» для обычного позднесоветского человека? Заплата 70-90руб., непрестижный, не столько тяжёлый (он-то часто оплачивался неплохо), сколько грязный, неквалифицированный труд, жильё – коммуналка, «начальство не здоровается», никаких дефицитных и «престижных» вещей и т.д. Такой вот адъ. По умолчанию считалось, что эти люди имеют право на низкую исполнительность и даже некоторую политическую нелояльность («народ тёмный, малограмотный, многого не понимает»), последнее обстоятельство сделало эту социальную нишу привлекательной для неофициозной богемы («поколение дворников и сторожей»). Были, конечно, и роли похуже – «бичи на приисках», отсидевшие, пропойцы, и прочий асоциальный элемент, но в «Большом Социуме» их присутствие было не слишком заметным. Для них предназначались ЛТП, «101-й километр», для убеждённых тунеядцев или, например, наркоманов – даже тюрьмы. Оцените уровень социальной инженерии – люди, которые добровольно пробивались ниже уровня «легального дна», изымались из общества, штука интересная, «с последствиями». (Этот опыт значим ещё с одной стороны: в принципе, любое общество в той или иной степени от «антисоциального элемента» отгораживается, но при размежевании «самотёком» в одном гетто с «энтузиастами люмпенизации» оказываются и те, кто слишком слаб или нерасторопен, здесь же «овец от козлищ» отделило заботливое государство.)
Во-вторых, о некоторых подходах к методологии обнаружения этой границы. Лет 10 назад в офф-лайновой прессе встретилось мне интересное исследование зависимости количества и качества потребляемых товаров и услуг от уровня дохода (сказываю, как запомнил). Важный момент: если до определённого уровня это количество-качество уменьшалось со снижением дохода (те, кто получал 5000 рублей, потребляли меньше, чем те, кто 10 000 и т.д.), то около цифры примерно в 2000 рублей (речь, напомню, о конце 90-х) выявилась интересная аномалия. Значительное количество людей с таким доходом (2000) потребляли столько же сколько получавшие 2500-3000 руб. Источником такого «благополучия» по опросам оказывались заёмные средства (кредитование ещё было не в моде, заимствовали у родных и друзей) и отказ от внесения коммунальных платежей. Поскольку некоторые мои тогдашние коллеги-оборощики держались именно этой тактики, исследователям я верю. Такую линию выживания выигрышной не назовёшь, и оценивать её можно по-разному, но важнее другое – перед нами картина отстаивания некоего рубежа, отделяющего мир условной «социальной нормы» от мрачных подвалов деградации. Полагаю, данные сходных исследований существуют и сейчас, значит можно и сейчас «нащупать» это «легальное дно». Полагаю, информация о нём была бы небесполезной.
«Примерно так»…