Благоговейно чтят везде стихи корана, Но как читают их? Не часто и не рьяно
Верь тут в статистику и нули Единой России - девушка на скамье внизу читала стихи. Длинненькие четверостишия жирным шрифтом, оформленные как если бы художник думал оформлять восточную лирику - то есть с жирными точками в колонтитулах и линиями вдоль полей.
Ее сосед встал, я тотчас вдвинулся в теплый промежуток. Бросил взгляд вправо - точно, Хайям. Левая страничка помята под ногтем.

Поднял глаза - губы чуть перешептывают, стараясь скорее понять, чем запомнить, легкий пушок на щеке, ни единой морщинки на чуть румяном лице. Глаза напряженные, странно взрослые, почти нахмуренные. Полосатая шапочка на голове - разными оттенками розового, как веер пантонов.
Пробежал глазами по двум-трем катренам. Замыленная чушь, выварка многажды вываренного, облезлая раскраска по пластмассе. Весь этот Хайям - гамлетовский могильщик, обернувшийся Василием Курочкиным.

Зачем она это читает? Видимо, кто-то отозвался - или просто потому, что это "литература" - "повышает уровень", и вот она теперь вперяется глазами в эти свинцовые буквы, - а там ничего нет. Ясно, что такое "искусство" - это род похода с классом в музей гипсовых слепков, или такой особый трип, как надеть на голову пластиковый мешок и не дышать минуту, от чего плывет голова, как от кислоты.

Встала, в виду мелькания перрона, сунула книжку в рюкзак - и расправила плечи, освобожденно потянулась, на глазах возвращалась к себе и в себя, в нормальный мир. Вероятно, профессиональная спортсменка - вот откуда этот взгляд, при молодости. Биатлонистка? светлые джинсы в облипочку, отчего ноги приобрели поперечные складки, как у кольчатых червей. Переступила ногами, оглаживая руками морщины под коленами, сбрасывая с себя морок.