Закончим наши игры (5):
Пятый вопрос от argentova@lj: Кому из ныне живущих или не живущих уже писателей Вы бы позвонили, и почему.

С недавних пор я ненавижу телефон. Я больше не жду звонков. По-прежнему редкие, теперь они застигают меня врасплох, всегда невовремя, всегда некстати. Сама я стараюсь звонить только по делу, предполагая, что на другом конце провода - ситуация, соответствующая уже описанной.
Но и в те времена, когда я любила телефонные разговоры, я предпочла не звонить двум наиболее близким мне поэтам, тогда ещё живым. Я отчего-то твёрдо знала, что с Хези Лескли и Авотом Йешуруном нам не о чем будет говорить.
Теперь, пытаясь объяснить себе это решение, я не нахожу рациональных объяснений. Я говорила и говорю по телефону и лично, наверное, с подавляющим (и ешё как) большинством пишущих израильтян. Я вполне способна взять на себя роль "фана". Такая редкость, встреча с истинно любимым автором, вполне достойна игры по правилам. Однажды, когда мы с singolare@lj ходили в гости к Давиду Шахару, чей рассказ в переводе singolare@lj был незадолго перед этим опубликован в "Двоеточии", мы притащили с собой все книжки Шахара, собранные по букинистическим лавкам за десять лет израильской жизни. Давид ахал, умилялся и сосредоточенно подписывал книжки - одну за другой, как-то фантазия ему изменила и, держа в руках "Ночи Лютеции" он спросил: "Что бы вам ещё пожелать?"
"Пожелай нам ещё много ночей в Лютеции, - попросила я. "Да будет вам хорошо во дни и ночи в Иерусалиме и в Лютеции" - написал Давид и сказал, что вот вернётся из Парижа и придёт к нам в гости. Меньше чем через месяц я узнала, что Давид вернётся из Парижа, но уже никогда к нам не придёт. Прощание с телом проходило на площади перед Народным домом в ста метрах от нашего дома. Я позвонила бы ему, пожалуй, рассказать, как мы его ждали и как нам его не хватает. Но он ведь и так об этом знает.
Было ли всё иначе с Лескли и Йешуруном? Наверное, нет.

1, 2, 3, 4