Две тысячи пятнадцатый год
От океанов ледовитых
К замёршим степям Оренбурга
В аэроплане Хуренито
Летит с Ильёю Эренбургом

Над грудой бесконечномерных
Хрущёвок с балтикой-девяткой --
И слышен клопот крыл фанерных
Над Мотовилихой и Вяткой.

Летит среди небес бордовых,
Рубя собой лучи заката,
Перекрывая шум торговых
Светящихся стеклянных адов;

Его мотор выводит плавно
Свои промышленные стансы,
Не оставляя даже камня
От нефтяного ренессанса.

'Я не спустился на землю свыше,
Мой мягкосердный и нежный жид:
Я с всех экранов свистящий Тишин,
Я в бундестаге засевший Шмидт.

А сонм бездельных и глупых звуков
Пускай о смерти твердит моей!
Я в гроб сведу их детей и внуков,
Я доживу до последних дней'.

Встают заборы, народ садится,
Уходят тучи за горизонт...
Поют моторы -- и даже птица
В их чрев вонючий не попадёт.